122-мм пушка А-19 в исторической ретроспективе — различия между версиями

Версия 02:38, 1 октября 2012

Автор(ы): Анатолий Сорокин

Источник: Бронесайт, 2012 год

В БТЭ добавил: LostArtilleryMan

Посвящается 67-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне

122-мм пушка обр. 1931/37 гг. (А-19)

Историю 122-мм корпусной пушки А-19 применительно к обоим её вариантам трудно назвать как неизвестной, так и достаточно подробно освещённой. В монографии А. Б. Широкорада «История отечественной артиллерии» и справочнике В. Н. Шункова «Оружие Красной Армии» приведены базовые сведения по этапам разработки орудия, но по сравнению с детальными архивными исследованиями отечественного танкостроения М. Н. Свирина и М. В. Коломийца имеющийся объём информации по этой артиллерийской системе довольно скромен. А это никак не соответствует роли пушек А-19 в Великой Отечественной войне, не считая прочих вооружённых конфликтов, где им доводилось участвовать, а также долгой службы в условиях мирного времени. Поэтому, до появления посвящённого А-19 подробного обзора её разработки и совершенствования, будет вполне уместным на основании имеющейся информации в какой-то мере восстановить то, что осталось за кадром кратких справочных сведений.

Предпосылки

Калибр 122 мм (более точно 121,92 мм — 4,8 дюйма или 48 линий) является сугубо «отечественным» как в гаубичной, так и в пушечной ипостаси. Он возник в результате теоретических изысканий артиллерийских специалистов Российской Империи в середине первого десятиления XX века для нужд гаубичной артиллерии и впоследствии прочно закрепился как в ней, так и в дальнобойных советских пушках корпусного и армейского звена. До Второй Мировой войны и во время её ни одна другая промышленно- и военно-развитая держава не строила серийных орудий этого калибра и только с середины 1950-х годов появились китайские лицензионные и нелицензионные копии советских 122-мм артиллерийских систем. Более того, с уверенностью можно утверждать, что появление пушки А-19 состоялось именно благодаря отечественной военно-исторической специфике.

Развитие артиллерийского дела в самом конце XIX века, начале следующего и по ходу Первой Мировой войны привело к достаточно сильной конвергенции материальной части всех сражающихся сторон. Наиболее характерными, если не учитывать стационарные и полустационарные орудия большой и особой мощности, были:

• лёгкие полевые пушки калибра 75—77 мм;
• лёгкие полевые гаубицы калибра 105—122 мм;
• полевые пушки калибра 105—127 мм;
• тяжёлые полевые гаубицы калибра 150—155 мм;
• тяжёлые полевые и осадные пушки калибра 150—155 мм.

120-мм пушка Канэ (финская модернизация)

Казалось бы, что системы, относящиеся к третьей категории, могут считаться в числе идейных предков А-19. Известно же, что знаменитая 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 ведёт свою родословную от 152-мм осадной пушки системы Шнейдера обр. 1910 г., которая однозначно принадлежит последней группе в приведённом выше списке. Но это впечатление обманчиво — в русской, а позже советской артиллерии представителями третьей категории были 107-мм пушки обр. 1910 г., обр. 1910/30 гг. и обр. 1940 г. (М-60). Своим происхождением А-19 обязана не полевым, а морским 120-мм артиллерийским системам Канэ, которые устанавливались на военные корабли различных классов. В годы Гражданской войны ими вооружали импровизированные канонерские лодки, сражавшиеся на внутренних водных путях страны, а также тяжёлые бронепоезда. Таким образом, одна из самых знаменитых советских пушек возникла как осмысление опыта маневренных, а не позиционных боевых действий. Это вряд ли бы оказалось в поле зрения западных военных специалистов, сосредоточенных на анализе «окопной войны» Западного фронта — там орудия подобного класса являлись подходящими только для весьма специфической задачи — дальней контрбатарейной стрельбы. Кроме того, 120-мм морские пушки Канэ всегда на кораблях и весьма часто на бронепоездах устанавливались на тумбовых установках, дозволяющих быстрый манёвр огнём в обоих плоскостях наводки, что однозначно давало им преимущество перед 107-мм полевыми пушками на однобрусных лафетах, не говоря уже о более массивном и эффективном фугасном снаряде.

Стоит отметить, что при равном угле возвышения вследствие более высокой начальной скорости 120-мм морская пушка Канэ имела преимущество над 107-мм полевой по дальности огня. Однако у последней лафет ограничивал диапазон угла вертикальной наводки величиной 37° против 25° у стандартного станка Металлического завода для пушки Канэ. Это соответствовало наибольшей дальности огня фугасным снарядом в 12,5 км для 107-мм калибра и 11,3 км для 120-мм. Впрочем, в ассортименте боеприпасов морского орудия имелся так называемый полубронебойный снаряд, в котором взрывчатки было даже больше чем в фугасной гранате, а он при угле возвышения в 25° был способен улететь на 13,2 км. Для орудий береговой обороны имелась монтировка с максимальным углом возвышения 38°, что давало им возможность обстреливать цели, недоступные по дальности для 107-мм полевой пушки обр. 1910 г.

В итоге все вышеперечисленные обстоятельства уже к январю 1927 года привели советских военных специалистов и конструкторов оборонной промышленности к идее очень мощной для того времени полевой пушки, обладающей большой дальностью стрельбы, широкими возможностями по манёвру огнём и предназначенной для корпусного звена армейской иерархии. Учитывая состояние экономики, промышленности и образования СССР, трудно не назвать задачу создания такой артиллерийской системы как минимум чрезмерно оптимистичной. Ведь на тот момент ещё не были получены даже первые результаты модернизаций доставшегося в наследство от Империи орудийного парка, а ближайшим по времени создания новым серийным образцом, разработанным своими собственными силами, была крайне консервативная по конструкции 76-мм полковая пушка обр. 1927 г. — на большее просто не хватало ни опыта, ни персонала, ни материально-технических ресурсов. Но надо отдать должное смелости и даже в какой-то мере дерзости в хорошем смысле этого слова советских специалистов — они с самого начала поняли, что даже усовершенствованная 107-мм пушка обр. 1910 г. уже не будет современным орудием и вести работы надо с прицелом как минимум на средне-, если не на долгострочную перспективу. Редкий случай, когда в целом результат оправдал ожидания — история советской артиллерии в те годы была наполнена разными, весьма смелыми и дорогостоящими экспериментами, которые кончились просто ничем, если не считать малополезной траты времени, труда, металла и прочих материалов. Но об этом чуть позже.

Создание и развитие

122-мм пушка обр. 1931 г. (А-19)

В соответствии с поставленной задачей необходимо было определить калибр, баллистическое решение для нового орудия и, как следствие, решить вопрос о снабжении его боеприпасами. В этом плане возникает один интересный нюанс — а почему был выбран калибр 122 мм? Для артиллерийской системы, у которой не существовало ранее непосредственного предшественника, в принципе можно было бы использовать любой подходящий калибр. Естественно, что наиболее логично спроектировать пушку под имеющиеся в распоряжении боеприпасы. В 1927 году на вооружении РККА и РККФ состояли разнообразные снаряды калибров 120 и 130 мм для морских орудий, а также 122-мм фугасные и осколочные гранаты со шрапнелью для полевых гаубиц. Казалось бы, что всё ясно — исходя из принципа совместимости по боеприпасам с существующими полевыми артиллерийскими системами выбрали калибр 122 мм, рассчитывая на возможность ведения ими стрельбы на уменьшенном заряде, а для полного раскрытия потенциала орудия разработать новое семейство пушечных снарядов. Хотя 120-мм пушка Канэ имела в своём боекомплекте и бронебойные, и фугасные, и осколочные боеприпасы, и даже шрапнель, но всё же морские снаряды проходят «по другому ведомству», а сухопутные войска и флот всегда были в какой-то степени антагонистичны друг другу.

Только вот документального подтверждения этой логике пока нет — в кратком руководстве службы и таблицах стрельбы для А-19, изданных в 1944 году, в ассортименте её боеприпасов значится всего один гаубичный осколочно-фугасный снаряд дальнобойной формы ОФ-462. Поскольку эти документы послужили основой для соответствующего раздела монографии А. Б. Широкорада, последняя не может добавить ничего нового по данному вопросу. В принципе, 122-мм гаубица М-30 могла стрелять не только упоминавшейся выше дальнобойной гранатой ОФ-462, но и старыми боеприпасами 460-го семейства на уменьшенных зарядах, близкими по мощности полному заряду 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. Т. е. в принципе «хардверной» несовместимости старой 122-мм гранаты Ф-460 и каморы А-19 не было. Можно возразить, что динамические нагрузки при движении снаряда в более длинном стволе, несмотря на уменьшенный заряд, создавали угрозу раскалывания боеприпаса, но тогда в руководстве службы и таблицах стрельбы обязательно была бы запись о запрете стрельбы гранатами старых типов. Но её там нет. Более того, краткое руководство службы, изданное в 1944 году, предназначалось для корпусного дуплекса целиком, т. е. в нём приведены необходимые сведения и для 122-мм пушки А-19, и для 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20. И там есть только упоминание мелким шрифтом о возможности ведения огня старыми гранатами Ф-542 и Ф-542Ш, но ни слова о других их разновидностях или гаубичных старых гранатах 521, 531, 533 и 534-го семейств, которыми МЛ-20 совершенно спокойно могла вести огонь. По всей видимости, уже в то время указания о стрельбе боеприпасами старых типов окончательно потеряли актуальность и были изъяты из соответствующей литературы или сильно сокращены по своему объёму.

Поэтому в итоге этого довольно пространного экскурса в сторону вопроса о боеприпасах можно с высокой вероятностью сделать вывод о том, что в начале своего пути будущая А-19 рассчитывалась и для стрельбы старыми 122-мм гранатами. Однако поскольку её развитие шло весьма небыстро (первые серийные орудия были сданы заказчику во второй половине 1935 года, а официально система была принята на вооружение РККА уже в следующем, 1936 году), то такая возможность скорее всего просто стала неактуальной — на момент, когда немногочисленные ещё пушки поступили в войска и для них были составлены руководство службы и таблицы стрельбы, они были надлежащим образом обеспечены снарядами 471-го и 462-го семейств, чтобы вносить в документацию избыточную информацию о старых типах боеприпасов. Некоторую ясность здесь могли бы внести полные таблицы стрельбы довоенных лет, особенно тот их раздел, который перечисляет все случаи запрета стрельбы определёнными видами снарядов.

Долгая разработка орудия, в свою очередь, была ожидаемо обусловлена полным отсутствием опыта создания артиллерийских систем такого класса. Кроме того, развитие не было сосредоточено в ведении какой-либо одной организации: на первоначальном этапе за него был ответственен Артиллерийский комитет во главе с известным конструктором Ф. Ф. Лендером, затем — Орудийно-арсенальный трест под руководством С. П. Шукалова, а доработку произвел коллектив инженеров конструкторского бюро завода № 38. На опытных образцах испытывались различные конструктивные решения — дульный тормоз, стволы лейнированного и скреплённого типов. В итоге ствольная группа оказалась достаточно удачным воплощением задуманных идей. Сложнее дело обстояло с лафетом. От новой пушки требовались высокие характеристики по углам вертикальной и горизонтальной наводки, а также приспособленность к перемещению только механической тягой с достаточно высокой скоростью. Это диктовало необходимость подрессоривания и не позволяло использовать хорошо освоенную конструкцию однобрусного лафета. В результате было принято решение установить ствольную группу на лафете с раздвижными станинами, что для начала 1930-х годов было однозначно прогрессивным шагом. Минусом опять-таки было отсутствие опыта и в этом случае удачно «проскочить» возникшие трудности как это было со ствольной группой не удалось. Отсутствие автоматического выключения подрессоривания, не совсем его удовлетворительная работа при движении по бездорожью, а также совмещённый механизм уравновешивания ствола и вертикальной наводки были главными недостатками лафета 122-мм корпусной пушки обр. 1931 г. Последний «отличился» крайне медленным изменением угла возвышения, что в ряде боевых ситуаций было чревато для расчёта и орудия фатальными последствиями.

Довольно интересен в создании А-19 следующий момент. На рубеже 1920-х и 1930-х гг., когда имелась возможность в рамках военно-технического сотрудничества с Веймарской республикой воспользоваться услугами немецких конструкторов, в числе заказанных фирме «Рейнметалл» прототипов артиллерийских систем не было орудия соответствующего класса. Вариантов, объясняющих это обстоятельство, в принципе немного — либо текущие работы по А-19 считались продвигающимися довольно успешно, а потому помощь просто не требовалась, либо они имели высокий уровень секретности, не дозволяющий по ним международное сотрудничество.

Так или иначе, но от январского «чистого листа» 1927 года с постановлением о начале разработки А-19 до её официального принятия на вооружение РККА 13 марта 1936 года прошло более девяти лет. Причём дорабатывать конструкцию пришлось уже по ходу начавшегося серийного производства с учётом недостатков, выявленных уже по ходу повседневной эксплуатации системы в войсковых частях. Но это время не прошло зря — разработанный для А-19 лафет был использован для создания 152-мм пушки обр. 1910/34 гг.; полученное за его счёт повышение боевых свойств этого орудия по сравнению с первой модернизацией бывшей 6-дюймовой осадной пушки Шнейдера обр. 1910 г. оказалось довольно существенным. Фактически был создан дуплекс, обладающий неоспоримыми преимуществами в производстве и эксплуатации перед двумя различными по конструкции образцами артиллерийского вооружения. Дальнейшее его совершенствование производилось Пермским заводом под руководством Ф. Ф. Петрова. Сначала лафет более современной конструкции 52-Л-504А был спроектирован для 152-мм ствольной группы пушки обр. 1910/34 гг., а затем его скомбинировали и с аналогичной частью 122-мм пушки А-19. Полученный опыт и набравшая силы отечественная промышленность позволили провести модернизацию орудия гораздо быстрее, 29 апреля 1939 года оно было принято на вооружение РККА под официальным названием 122-мм корпусная пушка обр. 1931/37 гг., но её заводской индекс оставили прежним. В том же году, но несколько позже этот вариант заместил своего предшественника на сборочных линиях сталинградского завода «Баррикады». В дальнейшем значительных изменений, за исключением замены колёс (спицованных литых на сдвоенные с шинами из губчатого каучука), конструкция А-19 в военное время не претерпевала.

Подводя итог всему процессу развития А-19, можно сказать, что поставленные цели были выполнены практически полностью своими собственными силами — Красная Армия получила дальнобойную, мощную и в меру мобильную (пожалуй разве что в этом плане можно было достичь большего) артиллерийскую систему. К сожалению, не всем участвовавшим в её разработке довелось увидеть это — достаточно вспомнить судьбу С. П. Шукалова, да и экспозиция музея Пермского завода с архивной информацией по его репрессированным сотрудникам свидетельствует о том, каким скорым на расправу было то время. Причём весьма вероятно, что сами работники предприятия (имеется в виду история параллельного развития гаубиц-пушек МЛ-15 и МЛ-20 на Пермском заводе) не гнушались ради достижения своих целей написанием доносов на «конкурентов», а там уж как получится... Пушки совершенствовались, а человеческая природа оставалась прежней. Но в целом, пусть и за долгих 12 лет, проделанную работу можно оценить как весьма успешную. По точке зрения автора, в немалой степени за это было ответственно то обстоятельство, что делали нормальную, классическую артиллерийскую систему, а не универсального зенитно-дивизионного «кентавра» или искали, по образному выражению М. Н. Свирина, вечно ускользавшее «сокровище мадам Петуховой» в лице динамореактивных пушек Курчевского. Но при этом излишне обольщаться и быть «архигордым ура-патриотом» тоже не стоит. Хотя бы потому, что не одна А-19 требовалась РККА, самостоятельно разработать и внедрить в серийное производство в приемлемый срок практически все прочие классы орудий — противотанковых, полевых, зенитных, горных, большой и особой мощности — советские инженеры всё-таки не смогли, а потому широкое заимствование передового иностранного опыта и покупка оборудования за рубежом были необходимы как воздух.

Производство

История серийного производства 122-мм корпусных пушек обеих модификаций также содержит несколько достойных внимания моментов. Изначально А-19 выпускалась сталинградским заводом «Баррикады» и объёмы поставляемых заказчику орудий были невелики (см. соответствующую таблицу в Приложении 2). Они значительно выросли, начиная с 1938 года, что совпало с больши́м количественным увеличением численности Красной Армии — международная обстановка становилась всё более напряжённой и угроза войны становилась всё более явной. Своего пика изготовление пушек этого типа (469 шт.) достигло в 1940 году. В следующем году производство А-19 передали заводу № 172 в Перми и, несмотря на начавшиеся крупномасштабные боевые действия, в течение 1941—43 гг. оно в среднем сохранялось на уровне около 400 орудий в год. Для сравнения, выпуск второй компоненты корпусного дуплекса — гаубицы-пушки МЛ-20 — достаточно сильно возрос после июня 1941 года и в своём пике, пришедшемся на 1942 год, составил 1809 шт.

Но с 1943 года наблюдается резкое снижение поставок в армию буксируемых МЛ-20, а в 1944 году — и А-19, хотя применительно к последней столь ярко выраженного спада всё-таки не было. Причина этого вполне очевидна — в РККА появился новый род войск — самоходная артиллерия. С февраля 1943 года началось серийное производство тяжёлой САУ СУ-152, а в декабре того же года её на конвейере Челябинского Кировского завода сменила ИСУ-152. Однако, согласно практически всем отечественным историкам бронетанковой техники (группа авторов под руководством И. Г. Желтова, М. Н. Свирин), поставщик бронекорпусов ИСУ для ЧКЗ — Уральский завод тяжёлого машиностроения — преуспел в своей деятельности настолько, что новые машины стало нечем вооружать и это стало причиной появления ИСУ-122, вооружённой 122-мм пушкой А-19С. При этом также упоминается, что на складах имелось достаточное количество стволов для изготовления последних (в целом качающиеся части А-19 и А-19С имели заметные отличия в конструкции, вызванные разным способом их установки на лафет полевого орудия и в САУ). А как видно из данных по производству 122-мм корпусных пушек, его объём в 1943 году был намного ниже по сравнению с МЛ-20 и МЛ-20С (414 орудий против 1002 буксируемых МЛ-20, 671 СУ-152 и 35 ИСУ-152, в сумме 1706 стволов). И только начиная с 1944 года положение в целом между калибрами 122 и 152 мм несколько выровнялось, да и то большей частью за счёт чисто танковой пушки Д-25Т, а применительно к объёмам изготовления А-19/А-19С и МЛ-20/МЛ-20С превосходство осталось за последними. Исходя из всего этого можно сделать вывод, что в корпусном дуплексе А-19 играла скорее подчинённую, нежели чем ведущую роль. Даже лучшие её противотанковые качества не изменили этого положения, хотя в 1943 году предлагалось в качестве срочной меры против новой тяжёлой немецкой бронетехники увеличить выпуск А-19 за счёт МЛ-20. Причины этого явления скорее всего кроются в позиционировании как той, так и другой артиллерийской системы в войсках, что и рассматривается в следующем разделе.

Служба и боевое применение

Конструктивное совершенство или несовершенство орудия не являются абсолютно определёнными и самодостаточными сущностями. В качестве примера можно рассмотреть гипотетическую ситуацию с двумя артиллерийскими системами, условно называемыми A и B. Пусть они имеют одинаковые надёжность, баллистическое решение и максимальную скорость транспортировки, но у орудия A лафет более лёгкий, а у B — более массивный и прочный. Если промышленность испытывает нехватку металла, а армия — мощных тягачей, то система A предпочтительнее и лучше чем B в данных условиях. Но если сырья и средств тяги хватает, то эти недостатки могут даже остаться незамеченными, а более массивный и прочный лафет системы B может быть использован для монтажа ствольной группы с усиленной баллистикой и уже именно она будет расценена как лучшая по сравнению с A на основании большего модернизационного потенциала. Таким образом, именно условия службы определяют успех или неудачу данного образца вооружения. Применительно к полевому артиллерийскому орудию всё по большому счёту сводится к обеспеченностью следующими четырьмя вещами:

• боеприпасы;
• средства тяги;
• разнообразная связная, измерительная, разведывательная аппаратура и приборы управления огнём;
• тактически и технически грамотный личный состав в частях-эксплуатантах.

Ни одна из этих величин не является константой и зависит от общего уровня развития армии, военно-промышленного комплекса и гражданского общества страны в целом. Последнее вовсе не лишний пункт, поскольку базовая мотивация для надлежащего прохождения военной службы и необходимые для правильного применения сложной военной техники знания закладываются в гражданской средней и высшей школе. В качестве примера достаточно вспомнить тот далеко не малый объём математических и физических знаний, нужный для успешной стрельбы с закрытых позиций. Можно вообразить гипотетическую ситуацию, когда всё это есть без ограничений на уровне пехотного/стрелкового батальона — и тогда практически любая артиллерийская система подойдёт на роль батальонного орудия. Но в действительности такого не бывает, упомянутые выше ресурсы не беспредельны как минимум, а чаще всего и вовсе дефицитны, поэтому их принято распределять определённым образом по разным уровням войсковой иерархии. Как правило, чем выше этот уровень, тем они более доступны, но менее многочисленны. Соответственно от позиционирования артиллерийской системы в этой иерархии многое зависит в её судьбе. Ошибка в решении данного вопроса может перечеркнуть все усилия по разработке и серийному производству орудия. Достаточно вспомнить судьбу 107-мм пушек М-60 и 152-мм гаубиц М-10, которыми незадолго до войны планировалось вооружить дивизионную артиллерию в дополнение к уже находящимся там на службе другим типам орудий. Но они, будучи вполне конструктивно совершенными, попали в неподходящие условия для своей эксплуатации (фактически их удовлетворительно обеспечили только боеприпасами) и были сняты с производства вскоре после начала войны. Поэтому имеет смысл проанализировать эти факторы применительно к А-19 несколько более подробно.

Изначально 122-мм пушки предназначались для корпусной артиллерии и частей артиллерии резерва Главного командования — достаточно высоких уровней подчинения в армейской иерархии. То есть их общее число не предполагалось особо больши́м по сравнению с количеством орудий, требуемым для дивизионного, полкового и батальонного звеньев. Как следствие, вполне понятен расчёт обеспечить вооружённые А-19 части всем необходимым по всем перечисленным выше четырём позициям.

С боеприпасами дела обстояли в общем не так уж и плохо — к 22 июня 1941 года для приблизительно 1300 122-мм пушек обр. 1931 и обр. 1931/37 гг. имелось 994 тыс. снарядов 471-го семейства — приблизительно 760 на орудие, не считая годных для стрельбы из них гаубичных гранат ОФ-462. Не упоминается в источниках для А-19 и «боеприпасный голод», характерный для бронебойных снарядов 76-мм калибра на первых этапах боевых действий. Согласно книге «Артиллерийское снабжение в Великой Отечественной войне 1941-45 гг», несмотря на потерю 328 тыс. снарядов за вторую половину 1941 года, по состоянию на 1 января 1942 года имелось 382 тыс. 122-мм пушечных снарядов, из них 121 тыс. в действующей армии, а остальные — на складах. Через год, по состоянию на 1 января 1943 года, эти цифры составили 423 и 126 тыс. выстрелов соответственно. И это с учётом того, что А-19 активно использовались в боях и расходовали свои боеприпасы сотнями тысяч штук (см. Приложение 6).

Иллюстрация из «Краткого руководства службы 122-мм пушки 1931/37 гг. и 152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г.»

Парад РККА в Кишинёве, 1940 год

Трофей Вермахта под Харьковом, май 1942 года

На марше у деревни Извеково, 1 марта 1943 года

С тягой ситуация была гораздо сложнее, хотя в целом тоже не плачевная. Из-за своей большой массы 122-мм корпусная пушка проектировалась только под механическую тягу, а в начале 1930-х годов специализированных артиллерийских тягачей в РККА просто не существовало. Необходимые потребности в такого рода технике покрывались за счёт использования гражданских тракторов. В первую очередь это был освоенный в Харькове лицензионный вариант немецкой машины фирмы Hanomag под названием «Коммунар» (не случайно в кратком руководстве службы корпусного дуплекса издания 1944 года МЛ-20 в походном положении изображена именно за ним), позже к нему добавились другие модели, в основном производства Челябинского тракторного завода. На многих фотографиях, как до, так и во время Великой Отечественной войны А-19 на марше буксируются гражданскими тракторами. После нападения Третьего Рейха на Советский Союз многие из них были попросту мобилизованы из народного хозяйства. Недостатки такой механической тяги очевидны — невысокая скорость (что впрочем делало не столь заметной достаточно скромную максимально дозволенную скорость буксировки самой А-19), перевозка боеприпасов и расчёта другим транспортным средством, а следовательно и возможность их отрыва от своего орудия. По мере поступления специализированных тягачей С-2, «Коминтерн», Я-12 ими оснащались существовавшие и вновь формируемые части, но полностью проблему тяги в военные годы решить не удалось. Известны факты буксировки А-19 «чем придётся», например … ленд-лизовским лёгким танком M3 «Стюарт».

Прежде чем перейти к оставшимся двум пунктам, нужно сделать ещё один необходимый экскурс в сторону тактического применения 122-мм корпусных пушек. В первую очередь они предназначались для дальней стрельбы с закрытых огневых позиций, выкат их на дистанцию огня прямой наводкой — крайняя мера, оправдывающая себя только в очень малом числе боевых ситуаций. В 1943-ем и 1944-ом годах некоторые командиры отдавали приказы о таком их использовании, в основном для борьбы с тяжёлыми немецкими танками и САУ. С другой стороны, в то же или более позднее время существовали строгие распоряжения о запрете подобных действий. Причины очевидны — как противотанковое орудие 122-мм корпусная пушка имеет больши́е габариты и массу, т. е. она трудномаскируема, легко поражается противником и полностью беззащитна в случае атаки с фланга или тыла — развернуть свыше 7 тонн металла за приемлемое время для парирования угрозы просто нереально. Скорострельность А-19 также невысока, наводить её по движущейся цели трудно, поскольку этим занимаются два человека. У модели обр. 1931 г. к этому добавляется малая скорость наводки. Потеря даже одного орудия такого класса больно ударит по огневой мощи всего стрелкового корпуса или пушечного полка артиллерии РГК. Кроме того, 122-мм пушки являлись достаточно трудоёмкими и дорогостоящими в производстве; достаточно сказать, что потери в них, понесённые в 1941 году, удалось восполнить только во второй половине 1943 года.

Тем не менее А-19 время от времени применялись для стрельбы прямой наводкой по ходу всей войны — в октябре 1941 года они останавливали продвижение немецких танков на Москву, в 1943-ем и 1944-ом годах боролись с тяжёлой бронетехникой врага, в 1945-м использовались в городских боях. Возможно, что именно с этим связано некоторое возрастание потерь 122-мм пушек в 1944 году, хотя нельзя исключать и тривиального (а для кого-то и не очень, как показывает личный опыт работы автора преподавателем в ННГУ) эффекта округления данных в статистике, представленной в книге «Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование». Приведённые там безвозвратные потери измеряются в тыс. орудий с округлением до первого знака после запятой (т. е. до сотен штук). В частности, 899 потерянных пушек в 1941 году по информации книги «Артиллерийское снабжение в Великой Отечественной войне 1941-45 гг» стали 0,9 тыс. шт. в итоговой таблице монографии под редакцией Г. Ф. Кривошеева. Но для 1942 года в последней стоит прочерк в графе потерь 122-мм пушек, которые, тем не менее, составили 27 орудий. Согласно правилам, число 49 при округлении до тысяч с одним знаком после запятой станет 0,0 (0,049 тыс.); тогда как 50 — уже 0,1 (0,05 тыс.) Таким образом, потери А-19 в 1943-ем году составляли от 0 до 49 орудий, а в 1944-ом — от 50 до 149, а отношение последних к первым может и вовсе принимать значение от чуть большего единицы до бесконечности! Поэтому для окончательного вывода нужна информация о точном количестве потерянных пушек. Если же гипотеза верна, то уменьшение потерь в 1945 году при общей интенсификации использования 122-мм пушек (снарядов за неполных пять месяцев было выпущено немногим меньше, чем за весь 1944 год) можно отнести на счёт того, что для боевых задач, требующих ведения стрельбы из мощных орудий прямой наводкой, стали применяться тяжёлые танки ИС-2 и САУ на их базе — ИСУ-122 и ИСУ-152.

Возвращаясь к тактическому профилю А-19, всё же можно констатировать тот факт, что в подавляющем большинстве случаев она стреляла с закрытых огневых позиций на существенном удалении от противника. А следовательно, для эффективного такого её использования из предметов материально-технического обеспечения нужны средства наблюдения (бинокли, стереотрубы), измерения (буссоли, дальномеры, секундомеры, термометры), технической разведки (звукорегистрирующая аппаратура), связи (телефонной и беспроводной), различного рода приборы и принадлежности (артиллерийские круги, хордоугломеры, циркули, линейки и т. п., вплоть до тривиальных миллиметровой бумаги, карандашей и ластиков), а также печатные издания — таблицы стрельбы и разного рода справочники. Здесь по их наличию и качеству в доступных источниках информации мало, да и авторы порой сильно противоречат друг другу. Одни упирают на то, что по состоянию на 22.VI.1941 всё было ужасно плохо, другие — что всё было почти «в ажуре». Во всяком случае, многое было потеряно в 1941 году, причём не в боях, а на складах армейского имущества. Достоверно известны факты достаточно широкого применения поставляемых по ленд-лизу радиостанций и телефонного кабеля, в том числе и в артиллерии. Насчёт буссолей и стереотруб, по всей видимости, удалось обойтись своими собственными силами — промышленность продолжала их поставки и во время войны. К тому же наша тысячная достаточно сильно отличается от американской «mil» и немецкой «Strich», эта несовместимость делала крайне затруднительной точную подготовку огневых данных для отечественных орудий при использовании импортного или трофейного измерительного оборудования.

Но главным фактором, конечно, был личный состав частей и подразделений, эксплуатировавших 122-мм корпусные пушки. Они сами по себе стрелять не будут. Воюют не корабли, танки, орудия и самолёты, а люди; соответственно их уровнем подготовки при прочих равных решается вопрос о победителе в вооружённом противостоянии. При неравных условиях боя профессионализм позволяет побеждать, уступая противнику в качестве и количестве материальной части; а также избегать недопустимых (а в лучшем случае и вообще каких бы то ни было) потерь, тем самым облегчая работу своего тыла. Как было показано выше, А-19 сама по себе являлась сложной артиллерийской системой для своего времени, для максимально полного раскрытия её возможностей требовались знающие своё дело артиллеристы. И если от подносчиков и заряжающих требовалась в основном недюжинная физическая сила и выносливость, то наводчик уже должен был владеть солидным объёмом знаний, не говоря уже о командирах батарей и подчинённых им офицерах — в годы Великой Отечественной войны в основном на них возлагалась вся ответственность по планированию огня и расчёту огневых данных. Солдаты-вычислители имелись в штате только очень высоких уровней подчинения в войсковой иерархии — артиллерии РВГК или армейского звена, да и то их наличие упоминается в послевоенной книге «Артиллерия» издания 1953 года. Для сравнения в Вермахте вычислительное отделение (нем. Rechnertrupp) было в штате батареи примерно эквивалентных по кругу решаемых боевых задач 105-мм пушек s.K.18 в составе дивизий разного типа. Куда и сколько стрелять определяло вышестоящее командование, а вот как это делать было прерогативой именно командиров уровня полк — дивизион — батарея. Без хорошего знания математики и топографии вся мощь А-19 окажется «беззубой», а единственным значащим результатом стрельбы при этом будет только бесполезный расход боеприпасов.

К сожалению, сейчас мало что с уверенностью можно сказать о том, каким было комплектование персоналом артиллерии корпусного уровня или РГК в плане его образования. В полковом звене из-за отсутствия грамотных людей господствовала только прямая наводка, в дивизионном положение было лучше, но и там весьма и весьма часто 122-мм гаубицы стреляли прямой или полупрямой наводкой. В ходе личной переписки с М. Н. Свириным, чей отец служил в годы Великой Отечественной войны именно в дивизионной артиллерии, автор этой статьи с большим удивлением узнал о том, что в его батарее только три-четыре человека обладали знанием математики, соответствующем сегодняшнему 9-му классу и тогдашней десятилетке. Использование логарифмов при расчётах считалось «высшим пилотажем». Несомненно, что на корпусном и армейском уровне, а также в артиллерии РГК дела обстояли получше, но насколько — вопрос остаётся открытым. Всё же революция и Гражданская война изрядно подкосили основу грамотных людей, которыми были дворяне, разночинцы, часть мещанства; чистки середины и конца 1930-х годов практически не миновали тех из них, кто перешёл на службу новой власти. Борьба с неграмотностью, активная пропаганда необходимости среднего и высшего образования — несомненное достижение Советского государства — не могли дать свои плоды сразу. Тем более, что очень многие школьники, даже в городах, ограничивались только семилеткой. Людей с научным и высшим техническим образованием не хватало и в мирное время, а с началом войны они стали настоящим дефицитом. С другой стороны, если потери А-19 после 1941 года исчислялись количеством порядка нескольких десятков в год, то выживаемость личного состава эксплуатирующих их частей была много и много выше, чем в пехоте, танковых войсках и противотанковой артиллерии. Это давало возможность учиться, повышать свою квалификацию и не в последнюю очередь принимать к себе желаемый контингент людей. Не секрет, что многим хотелось избежать мясорубки на передовой и из воспоминаний ряда ветеранов известно, что одним из критериев попадания в артиллерийские части после излечения в госпиталях или призыва было наличие полного школьного или неполного высшего образования. С целью распространения полученного в боях опыта фронтовыми типографиями печатались информационные листки и методички с описанием технических, вычислительных и тактических новшеств, успешно применённых артиллеристами на практике.

Битва за Москву, 3 декабря 1941 года. 122-мм пушка обр. 1931/37 гг. (А-19) в бою.

С суммарной точки зрения в свете всех четырёх факторов позиционирование 122-мм пушек в артиллерийские части Резерва главного командования (после 8 августа 1941 года — Резерва Верховного главнокомандования) было абсолютно по месту, а в корпусную артиллерию — несколько, но не сильно оптимистичным. В связи с расформированием стрелковых корпусов вскоре после начала Великой Отечественной войны, в августе — сентябре 1941 года А-19 были переданы в артиллерию РВГК. После повторного введения корпусного уровня войсковой иерархии во второй половине 1942 года они вернулись туда, но только частично. Практика показала, что там требуются более лёгкие артиллерийские пушечные системы. В 1944—1945 годах большинство орудий корпусной артиллерии составляли 107-мм пушки обр. 1910/30 гг. и М-60 (до 490 шт.), но второе место (около 290—390 шт.) всё же осталось за А-19. И это было настоящим успехом — орудие пользовалось популярностью и признанием в частях, что само по себе показательно. Вермахт также поступил прагматично — поставил себе на службу трофейные 122-мм пушки обр. 1931 г. и обр. 1931/37 гг. под названием 12,2 cm Kanone 390/1 и 12,2 cm Kanone 390/2 соответственно, хотя они по своим характеристикам не совсем вписывались в сложившуюся там классификацию артиллерийских систем. После исчерпания запасов трофейных выстрелов в Третьем Рейхе даже организовали в 1943—1944 годах своё собственное производство снарядов для них. Из 899 потерянных в 1941 году А-19 такая участь постигла чуть меньше половины общего количества — 424 орудия. Сами же немцы достойно оценили характеристики советской пушки, начав работы над мощным полевым орудием, которое превосходило бы её по дальности огня и могуществу действия своих снарядов. Если бы действия советской артиллерии были неэффективными, противник точно не обратил бы на это внимания. В качестве «лирического отступления» — с «тридцатьчетвёркой» именно так и вышло — летом 1941 года слова Хайнца Гудериана об отсталой «большевистской технологии», а спустя три-четыре месяца «вдруг» полярное изменение точки зрения на оценку этой боевой машины. В итоге на свет появилась мощнейшая 128-мм полевая пушка с зенитной баллистикой, причём и тут не обошлось без участия советского корпусного дуплекса — часть новых орудий немцы смонтировали на модифицированных лафетах 52-Л-504А от А-19/МЛ-20. Ещё 25 122-мм пушек в исправном или ремонтопригодном состоянии достались финнам и служили у них под названием 122 K/31 аж до конца 1980-х годов. Артиллеристы страны Суоми остались вполне довольны.

И в самом конце этого раздела хотя бы кратко стоит остановиться на вопросе, а почему А-19 играла подчинённую роль в дуплексе по сравнению с МЛ-20. Последняя, по большому счёту, уступала первой только в максимальной дальности огня, если подходить с точки зрения классической артиллерии. Лучшие противотанковые качества 122-мм пушек (бо́льшие бронепробиваемость и дальность прямого выстрела) ввиду неосновного характера такого их использования (а весьма часто и явно запрещённого вышестоящим командованием) не играли существенной роли — даже упоминавшееся выше предложение от 1943 года не было воплощено в действительность, поскольку для комплектования новых частей полевой и самоходной артиллерии имела место нехватка именно 152-мм гаубиц-пушек. И совсем не принималось во внимание мнение подносчиков и заряжающих, которые всегда по понятным причинам предпочитают калибр поменьше. По могуществу действия боеприпасов и возможностям выбора траекторий стрельбы МЛ-20 просто находилась классом выше и именно это в основном и было востребовано в войсках при одинаковой мобильности обеих систем. Тем более, что и дальность её стрельбы тоже была очень неплохой; немцы сами отмечали тот факт, что самые распространённые их полевые 150-мм гаубицы существенно проигрывали МЛ-20 по этому показателю. Ситуации, когда нужно было обеспечить поражение целей на недоступных для 152-мм гаубицы-пушки дистанциях от 17,3 до 19,8 км, возникали не столь часто, соответственно этому и определялась пропорция между компонентами дуплекса в производстве и эксплуатации.

Аналоги в зарубежных армиях

4.5 inch Gun M1

BL 4.5 inch Medium Field Gun

schwere 10 cm Kanone 18 (средний экспонат)

Каждая страна выстраивает свои вооружённые силы на основании своих собственных военных доктрин, концепций и традиций. В ряде случаев они приводят к явной конвергенции независимо разработанных образцов вооружения, в том числе и артиллерийского. Достаточно только рассмотреть множество полевых гаубиц калибров 149—155 мм времён Второй Мировой войны. Советский Союз не был монополистом в разработке и использовании дальнобойных пушек калибром от 114 до 122 мм, но в целом в мировом масштабе широкого распространения эта категория орудий не получила. В качестве прямых аналогов А-19 можно назвать следующие системы:

• Бельгийская 120-мм пушка массой 5,4 тонны, максимальная дальность стрельбы снарядом массой 21,9 кг — 17,6 км;
• Британская 114-мм пушка BL 4.5 inch Medium Field Gun массой 7,3 тонны, максимальная дальность стрельбы снарядом массой 25,0 кг, снаряжённым 2 кг ВВ — 18 км;
• Американская 114-мм пушка 4.5 inch Gun M1 массой 5,6 тонн, максимальная дальность стрельбы идентичным 4.5 inch Medium Field Gun снарядом — 19,3 км.

Армия США в целом не была довольна пушкой M1, несмотря на хорошую дальность стрельбы — единственным видом боеприпасом для неё 114-мм осколочно-фугасный снаряд, сделанный из низкокачественной стали. Как следствие, толщину его стенок пришлось увеличить, а заряд ВВ уменьшить и по своей эффективности он уступал 105-мм аналогам. Уже в 1944 году после выпуска 416 орудий серийное производство М1 было завершено, а в 1945 году эту пушку и вовсе официально объявили устаревшей. У британцев BL 4.5 inch имела вторую и последнюю разновидность боеприпасов, помимо осколочно-фугасных гранат — осветительный снаряд, а её единственным назначением была контрбатарейная стрельба. На службе Его/Её Величеств 4,5-дюймовка задержалась до 1959 года. Информация про использование бельгийских 120-мм пушек в доступных источниках практически отсутствует.

По кругу решаемых задач А-19 была сходна со 105-мм немецкой пушкой 10 cm s.K.18 или s. 10 cm F.K. массой 5,6 тонн с близкой максимальной дальностью стрельбы в 19,1 км. Она, как и советское орудие, имела достаточно широкий ассортимент боеприпасов, но гораздо более лёгкий (15 кг) и менее могущественный снаряд. Время от времени в 1941-ом и начале 1942-ого годов её также привлекали к противотанковой борьбе. Всего было построено около 1,5 тысяч орудий, из них в войсках с середины 1941-го по начало 1945-го года находилось 760—710 штук. Опытные образцы немецких 128-мм полевых пушек с зенитной баллистикой более правомерно относить к одному классу с более поздними 130-мм советскими полевыми артиллерийскими системами.

Вместо заключения

Как и в своих других сочинениях, автор хочет поблагодарить всех, благодаря кому стали известны архивные документы и материалы — ведь с точки зрения учёного любые гипотезы и предположения нужно строить на надёжном основании. Можно было бы в связи с этим с изрядной долей сарказма поиронизировать над англоязычной википедией, точнее теми источниками информации, которые там используются при описании советской артиллерии и дают картину нечто вроде «Soviets developed a set of dual purpose field and anti-tank guns» (автор не поручится за буквальное воспроизведение фразы, тем более что она вполне могла и исчезнуть с достаточно давнего момента прочтения, а возникла она путём явного цитирования издания К. Шант «Артиллерия. Иллюстрированная энциклопедия»), куда (в число систем двойного назначения — полевых и противотанковых) посредством пары десятков нажатий на клавиатуру зачисляется и А-19. Однако серьёзные заграничные исследователи, естественно, таких ляпов не допускают, в отличие от их интерпретаторов. Посему, в такого рода деятельности — попытке реконструировать ряд не вполне ясных обстоятельств в истории орудия — автор пытался использовать все доступные ему источники информации и по возможности не допускать одной очень серьёзной систематической ошибки, а именно строить выводы на подмножестве базовых фактов. Даже если в этом подмножестве вся информация достоверна на 100%, нельзя полученные результаты экстраполировать на всё множество: в итоге правда незаметно станет такой «кривдой», что доверия ни к исходным фактам, ни к выкладкам уже не будет, хотя по делу они-то невиновнее всех невиновных. К сожалению, много аргументации и в книгах, и в Сети тяжело больны этим недугом. Насколько автор его избежал — судить вам, уважаемый читатель.

Приложения

1. Хронология создания и производства

2. Тактико-технические характеристики

3. Объёмы производства

4. Номенклатура боеприпасов

5. Таблица бронепробиваемости

6. Наличие в войсках, расход боеприпасов и потери

Использованная литература

• Главное артиллерийское управление Красной Армии. 122-мм пушка обр. 1931/37 г. и 152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. Краткое руководство службы. — М.: Военное издательство Народного комиссариата обороны, 1944.
• Артиллерийское снабжение в Великой Отечественной войне 1941-45 гг., Москва-Тула, издательство ГАУ, 1977
• Иванов А. Артиллерия СССР во Второй мировой войне. — СПб.: Нева, 2003. — 64 с. — ISBN 5-7654-2731-6
• под ред. Г. Ф. Кривошеева. Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. — М.:ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — 608 стр. ISBN 5-224-01515-4
• Свирин М. Н. Самоходки Сталина. История советской САУ 1919–1945. Эксмо и др., Москва 2008, ISBN 978-5-699-20527-1.
• Солянкин А. Г., Павлов М. В., Павлов И. В., Желтов И. Г. Советские тяжёлые самоходные артиллерийские установки 1941-1945 гг. -М.: ООО Издательский центр «Экспринт», 2005. -48 с. ISBN 5-94038-080-8
• Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии. — Мн.: Харвест, 2000. — 1156 с., илл. с. — ISBN 985-433-703-0
• Шунков В. Н. Оружие Красной армии. — Мн.: Харвест, 1999. — 544 с. — ISBN 985-433-469-4