122-мм гаубица М-30 в исторической ретроспективе

Автор(ы): Анатолий Сорокин, подготовлено к публикации С. Федосеевым

Источник: «Техника и вооружение», №№8, 9, 10 за 2013 год

В БТЭ добавил: LostArtilleryMan

122-мм гаубица обр. 1938 г. (М-30) является, без преувеличения, целой эпохой в истории современной артиллерии, которая не закончилась и на момент написания этой статьи. Утверждается, что именно о ней маршал артиллерии Г. Ф. Одинцов сказал, что «лучше её ничего не может быть». Как гласит староитальянская поговорка «se non è vero, è ben trovato» — «если это и неправда, то хорошо задумано». Зарубежные источники относят М-30 к «самым распространённым орудиям в истории» (Иан Хогг). И, тем не менее, печатные издания (за исключением главы в известном труде А. Б. Широкорада и справочника В. Н. Шункова) особыми подробностями в описании М-30 и ее истории похвастать не могут.

В предлагаемой статье автор попытался на основе работ известных исследователей и технической литературы 1940—1970-х гг. собрать воедино сведения об этой знаменитой системе. К сожалению, рамки журнальной публикации не позволяют привести все факты и справочные материалы, поэтому в тексте неизбежны отсылки к тем или иным книгам. В ходе подготовки этого материала возникла необходимость прояснить ряд обстоятельств в истории орудия, обозначить те моменты, которые требуют дальнейших исследований. Насколько автору это удалось, судить читателю.

Предпосылки

История дивизионной гаубичной артиллерии перед появлением М-30 весьма насыщена событиями и достойна отдельного исследования. Отметим только основные её моменты. 122-мм гаубицы (более точно значение калибра составляет 121,92 мм; в старых русских мерах длины — 48 линий или 4,8 дюйма, поэтому до революции их именовали 48-линейными) были приняты на вооружение русской армии ещё в первом десятилетии ХХ в. Артиллерийские специалисты того времени выбрали для них этот калибр как минимально необходимый для разрушения полевых фортификационных сооружений противника. Боевой опыт Первой мировой и Гражданской войн подтвердил правильность этого решения: 48-линейные гаубицы обр. 1909 г. и обр. 1910 г. хорошо зарекомендовали себя при выполнении поставленных перед ними задач.

Однако к концу 1920-х гг. эти орудия уже не могли рассматриваться как современные системы в свете развития военного дела и взятого курса на моторизацию и механизацию Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). Помимо объективной невозможности быстрой возки за тягачом из-за деревянных колёс с отсутствием подрессоривания, считалось, что их максимальная дальность огня уже недостаточна. Последнее обстоятельство надеялись исправить модернизацией орудий и введением новых типов снарядов дальнобойной формы. Однако это «бюджетное» решение не обеспечивало желаемых характеристик по дальнобойности и не позволяло повысить мобильность старых систем, поскольку конструкция колёсного хода их лафета осталась неизменной.

Необходимость создания новой дивизионной гаубицы стала очевидной, и в 1928 г. эта тема поднимается в «Журнале артиллерийского комитета». 11 августа 1929 г. последовала выдача задания на её разработку. Отдельно стоит отметить, что калибр будущего орудия жёстко не оговаривался: в ходе Первой мировой войны ряд стран использовали для решения тех же боевых задач, что стояли перед 122-мм гаубицами, орудия меньшего калибра. В качестве примера можно привести 114-мм британские гаубицы Виккерса или 105-мм немецкие системы того же типа и назначения. В результате к рассмотрению приняли варианты с калибром в диапазоне 107—122 мм.

Считается, что разруха и упадок конструкторской школы после Гражданской войны привели к невозможности разработки новой дивизионной гаубицы своими собственными силами. Поэтому было решено привлечь к решению поставленной задачи иностранных специалистов. К началу 1930-х гг. СССР в значительной мере уже вышел из международной изоляции, но наиболее благоприятные возможности для приобретения передового технического опыта тогда виделись только в сотрудничестве с частными фирмами из Веймарской республики. Неудивительно, что проектирование новой системы по теме «Лубок» было поручено КБ-2 с наёмными немецкими конструкторами (КБ-2 располагалось в Москве и входило в структуру Всесоюзного орудийно-арсенального объединения Народного комиссариата тяжёлой промышленности).

Однако тезис о слабости отечественной конструкторской школы может быть оспорен, поскольку приблизительно в то же время и полностью своими собственными силами разрабатывается с нуля гораздо более сложная 122-мм пушка А-19. Проекты перспективных танковых пушек того периода также были выполнены на очень высоком уровне. Более правильно следует говорить не о слабости, а о малочисленности советских инженерных кадров того времени. Между тем, видение внешнеполитической ситуации было таким, что требовалось максимально быстрое решение насущных проблем. Зачастую последствия некоторого события определяются не его объективной реальностью, а его субъективным восприятием в сознании людей.

Сейчас трудно сказать, готовилась ли Польша к нападению на СССР в начале 1930-х гг., но советское руководство рассматривало такой вариант как весьма вероятный. Соответственно, новое вооружение и военная техника, включая дивизионную гаубицу, требовались срочно, а имевшиеся конструкторские кадры были и без того загружены различными проектами. Решение привлечь к работе немецких специалистов в этом свете вполне логично, особенно с учетом тогдашнего тесного сотрудничества в военно-технической сфере и высокого уровня артиллерийской конструкторской школы их страны.

Так или иначе, но в 1934 г. на вооружение приняли результат работы КБ-2 — 122-мм гаубицу с длиной ствола в 23 калибра на однобрусном лафете с подрессоренным колёсным ходом. Колеса были металлическими, без шин, чем и обуславливалась максимальная скорость возки в 10 км/ч. Впрочем, трудно назвать это столь существенным слабым местом проекта: многие советские системы подобного устройства получили впоследствии колёса с резиновыми шинами, допускающими буксировку со скоростью до 20 км/ч. В остальном новое орудие вполне удовлетворяло тогдашнему уровню конструкторской мысли, а небольшой сектор горизонтального обстрела в то время не считался в Артиллерийском управлении (АУ) РККА недостатком.

Однако, как и в танкостроении, погнавшись за совершенством конструкции, совершенно забыли о технологии массового изготовления. 122-мм гаубица обр. 1934 г. была построена в количестве всего 11 экземпляров по причине слабости производственной базы отечественных артиллерийских заводов. Мотовилихинский завод, выпускавший в то время 122-мм гаубицы, так и продолжал поставлять в армию системы обр. 1910/30 гг., гораздо более простые как по своему устройству, так и в постройке. Планы валового производства гаубицы «Лубок» на этом предприятии, начиная с 1935 г., остались только на бумаге.

Стоит также заметить, что на Мотовилихинском заводе было построено несколько прототипов 122-мм гаубиц собственной разработки. В их конструкции использовался дульный тормоз щелевого типа, подобный по устройству аналогичной детали у 152-мм пушки обр. 1910/30 гг. и ее «потомков» (152-мм пушка обр. 1910/34 гг. и знаменитая МЛ-20), которые серийно выпускались там же. Но и эти образцы остались только опытными.

Вообще же середина 1930-х гг. стала периодом наращивания потенциала военно-промышленного комплекса страны. Казалось, что есть время на доработку 122-мм гаубицы обр. 1934 г. под условия крупносерийного выпуска. Но после прихода национал-социалистов к власти в Германии сотрудничество с немецкой стороной в военно-технической области значительно сократилось. КБ-2 было ликвидировано, а дальнейшее развитие орудия собственными силами можно охарактеризовать как вялотекущее. В 1936 г. АУ и вовсе изменило свои взгляды на дивизионную гаубицу, и проект перестал считаться перспективным.

Теперь РККА была необходима система на лафете с раздвижными станинами и подрессоренным колёсным ходом с резиновыми шинами. Конечной целью этих требований являлось повышение мобильности за счет буксировки механической тягой со скоростью до 50 км/ч по шоссе и улучшение возможностей по манёвру огнем в горизонтальной плоскости. Причиной такой смены воззрений стали общие тенденции развития артиллерии в тот период — она должна была стать неотъемлемой частью войсковых формирований различного уровня, в том числе и для тех из них, где сочетание высокой тактической и оперативной подвижности с ударной мощью было в числе основных приоритетов. От новых систем ждали широких возможностей по манёвру огнём и колёсами, чем и диктовались отмеченные выше их конструктивные особенности.

Снова рассматривались орудия калибров 107 и 122 мм, причём под первый из них проектировалась не только классическая гаубица, но ещё и гаубица-пушка. Обсуждались варианты их альтернативного или взаимодополняющего использования в артиллерийских частях, а также экономические вопросы производства и тактические аспекты применения.

107-мм гаубица представлялась более привлекательной в плане меньшей стоимости и лучшей мобильности. Гаубица-пушка того же калибра имела бы расширенную область боевого применения. Однако в итоге возобладала точка зрения о том, что войскам нужна 122-мм гаубица, и все работы по упомянутым выше 107-мм системам прекратили. Вероятно, причиной такого решения стал накопленный опыт использования 122-мм гаубиц в Первой мировой и Гражданской войнах, а также наличие для них большого количества выстрелов на складах (107-мм снаряды имелись только в «пушечной ипостаси»). С этого момента и начинается собственно история М-30.

Создание и принятие на вооружение

В сентябре 1937 г. АУ озвучило тактико-технические требования (ТТТ) к новой 122-мм дивизионной гаубице. В отличие от начала 1930-х гг., военно-промышленный комплекс СССР к тому моменту был уже достаточно развитым. В конкурентную борьбу за столь лакомый кусочек оборонного пирога включилось сразу три завода со своими конструкторскими бюро. Появление на свет и трудный путь к принятию на вооружение и валовому производству гаубицы М-30, созданной в ОКБ Мотовилихинского завода (Государственного союзного машиностроительного и сталелитейного завода им. В. М. Молотова) под руководством Фёдора Фёдоровича Петрова, достаточно подробно описаны в труде А. Б. Широкорада «Энциклопедия отечественной артиллерии» (выдержка из него в виде последовательности событий приведена в приведенной хронологической таблице). Здесь же автор считает нужным акцентировать внимание на двух весьма важных обстоятельствах той довольно неясной истории.

Первый аспект носит, казалось бы, технический характер, а на поверку оказывается ни много ни мало общественно-политическим. В ТТТ для нового орудия указывался клиновый затвор (благо заряд в металлической гильзе допускал его использование), а М-30 получила «старомодный» поршневой. А. Б. Широкорад кратко упоминает, что никто из заводов не захотел связываться с выпуском клинового полуавтоматического затвора. Более точно, не было желания у руководства и сотрудников КБ этих заводов. А причиной тому стал тот факт, что имелись проблемы с работой полуавтоматики клинового затвора у ряда 76-мм пушек с большим углом возвышения, в частности — у полууниверсальной Ф-22 и прототипов будущей горной пушки обр. 1938 г. Опыта в изготовлении этих механизмов для более крупнокалиберных систем было ещё меньше. Любой завод мог столкнуться с их ненадежной работой, причём не только у опытных образцов, где это хоть как-то можно было объяснить, но и у серийных орудий. Кроме того, валовое производство, как правило, отличается бо́льшим процентом брака, чем опытное, где трудятся самые высококвалифицированные рабочие и инженеры. Отказы уже поставленных в войска систем были чреваты весьма нехорошими последствиями (в духе того времени) с обвинениями в саботаже и вредительстве.

В 1937—1938 гг. по всем конструкторским коллективам прокатилась волна репрессий, и поломки опытных образцов вооружения не проходили бесследно. Достаточно вспомнить, как в ноябре 1936 г. был арестован и осуждён на 5 лет лишения свободы начальник опытного КБ Мотовилихинского завода Б. А. Бергер, аналогичная участь постигла ведущего конструктора 152-мм гаубицы-пушки МЛ-15 А. А. Плоскирева. После такого понятно стремление разработчиков использовать уже проверенный и отлаженный в производстве поршневой затвор, чтобы избежать возможных обвинений во вредительстве в случае возникновения проблем с его конструкцией клинового типа.

У первых опытных образцов М-30 и поршневой затвор работал не лучшим образом из-за неправильно сделанных гильз с диаметром, большим диаметра каморы. Но после подачи кондиционных гильз ситуация нормализовалась. Максимальная скорострельность же с ним была вполне удовлетворительной — 5—6 выстр./мин. Это не так уж плохо по сравнению с аналогичной характеристикой лёгкой немецкой 105-мм гаубицы le.FH.18 с горизонтальным клиновым затвором — 6—8 выстр./мин. А во многих случаях такой темп огня и вовсе не рекомендуется, поскольку он приводит к быстрому износу ствола и падению точности стрельбы.

Вторым важным обстоятельством является собственно выбор М-30 из трёх представленных АУ 122-мм опытных гаубиц — разработки Уральского машиностроительного завода («Уралмаш», г. Свердловск, ныне УЗТМ), завода №172 им. В. М. Молотова («Мотовилиха», г. Пермь) и завода №92 (г. Горький, ныне «Нижегородский машиностроительный завод»). И если система У-2 разработки «Уралмаша» объективно уступала по своим баллистическим характеристикам М-30, то вопрос о том, почему последней отдали предпочтение перед горьковской гаубицей Ф-25 конструкции Василия Гавриловича Грабина, является открытым. А. Б. Широкорад в своём труде о жизни В. Г. Грабина выдвигает в связи с этим следующие тезисы:

• системы Ф-25 и М-30 обладали равной баллистикой, исходя из одинаковых длин стволов и объёмов зарядных камор; первая имела бо́льшие углы горизонтальной и вертикальной наводки;
• Ф-25 демонстрировала однозначно лучшую мобильность в свете меньшей массы, что в известной степени было достигнуто использованием модифицированного лафета от 76-мм пушки Ф-22 и ствольной группы с дульным тормозом;
• на том же лафете проектировалась 95-мм пушка Ф-28, дуплекс из нее и Ф-25 мог стать лучшим в своем классе;
• увлечение В. Г. Грабиным разработкой 107-мм артиллерийских систем остановило доводку Ф-25 и Ф-28, а руководство настояло на запуске в валовое производство на заводе №92, где он работал, именно М-30, посему потребовалось ещё и отвлечение сил на доводку и организацию выпуска последней.

Автор рискнёт предложить свою интерпретацию произошедшего. Равенство длин стволов и объёмов камор говорит только об идентичности потенциальных возможностей М-30 и Ф-25. Для утверждения о совпадающей реальной баллистике неплохо было бы знать ещё и характеристики их метательных зарядов или максимальную начальную скорость. Последняя для всех трёх систем приведена в упомянутой выше книге, и для М-30 она отличается в бо́льшую сторону от значения, указанного в таблицах стрельбы для серийных орудий. Попутно стоит заметить, что опытные образцы М-30 были несколько легче гаубиц, принятых в производство. Согласно этим данным, М-30 выигрывает по максимальной скорости у Ф-25 целые 15 м/с, или 3%! Это очень немного и в пересчете на дальность стрельбы даст максимум пару-тройку сотен метров преимущества. Но чисто формально утверждение в «Журнале артиллерийского комитета» №086 от 23 марта 1939 г., что «122-мм гаубица Ф-25, разработанная заводом №92 в инициативном порядке, для АУ в настоящее время интереса не представляет, так как уже закончены полигонные и войсковые испытания гаубицы М-30, более мощной, чем Ф-25», обретает базу. А формализм в различного рода инстанциях — сила страшная, особенно когда нет понятия о порядке различающихся величин.

Вторым негативным обстоятельством для Ф-25 как раз могла стать её меньшая масса в комбинации с дульным тормозом. Чем легче орудие, тем больше его шансы использования в РККА для непосредственной поддержки своих сил огнём и колёсами. Не от хорошей жизни в Великую Отечественную войну в этом качестве не раз и не два выступала весьма тяжёлая для таких целей М-30. Естественно, что отклонённые дульным тормозом пороховые газы, поднимающие пыль, песок, частички грунта или снег с подстилающей поверхности, легче выдадут позицию Ф-25 по сравнению с М-30. Да и при стрельбе с закрытых позиций на небольшом удалении от линии фронта при малом угле возвышения с возможностью такой демаскировки следовало считаться. Кто-то в АУ вполне мог принять все это во внимание.

Стоит отметить, что с 1943 г. М-30 тоже стала дуплексом — на её лафет наложили ствольную группу 152-мм гаубицы М-10 с дульным тормозом. Лафет же у Ф-25 был уже на пределе своих прочностных характеристик, и создать на его базе более мощную систему было крайне проблематично. А именно это направление с 1939 г. стало приоритетным для АУ, реорганизованного в 1940 г. в Главное артиллерийское управление (ГАУ). Когда на вооружение приняли и ввели в штат дивизии четырехтонные 152-мм гаубицы М-10, то неприятностей в области тяги с более лёгкой на полторы тонны М-30 вроде и не предвиделось. Меньшая масса Ф-25 в глазах ответственных лиц не являлась уже достоинством. Зато вполне реальный вариант наложения на лафет М-30 иных более мощных ствольных групп в будущем мог быть зачтён в плюс. Как было сказано, такая возможность оказалась востребованной на практике, хотя пока точно не известно, принимались ли в расчёт подобные соображения при выборе М-30 или нет.

В конечном итоге, всё вышеизложенное — точка зрения автора и никоим образом не претендует на окончательную истину. Однако в случае хотя бы некоторого приближения к ней появляется возможность объяснить произошедшее рациональным образом с учетом субъективного (а кое-где и иррационального) видения ГАУ объективной обстановки того времени.

Так или иначе, Ф. Ф. Петров как главный конструктор одержал первую и весьма важную в своей деятельности победу, которая стала опорой для его дальнейших успехов. Это было одним из самых позитивных обстоятельств этой запутанной истории, окончившейся принятием М-30 на вооружение РККА и запуском её в валовое производство.

Хронология создания и производства 122-мм гаубицы обр. 1938 г. (М-30), а также вооружённых ей боевых машин
Момент	Событие
Сентябрь 1937 г.	Начало инициативной разработки в КБ Мотовилихинского завода (завод №172) под руководством Ф. Ф. Петрова проекта 122-мм гаубицы под индексом М-30.
20 декабря 1937 г. — 1 января 1938 г.	Рассмотрение проекта в ГАУ, выдача разрешения на постройку опытного образца.
31 марта 1938 г.	Завершение постройки опытного образца.
31 марта — 20 августа 1938 г.	Заводские испытания опытного образца.
11 сентября — 1 ноября 1938 г.	Полигонные испытания М-30 на АНИОП: израсходовано 2452 выстрела, пройдено 2500 км. Система полигонные испытания не выдержала, но направлена на войсковые испытания.
27 ноября 1938 г.	Завершение постройки трех доработанных по результатам испытаний опытных образцов М-30.
22 декабря 1938 г. — 10 января 1939 г.	Войсковые испытания М-30. Система войсковые испытания выдержала, однако требует дальнейших доработок с последующими полигонными испытаниями. АУ утверждает чертежи гаубицы для серийного производства.
Лето 1939 г.	Повторные войсковые испытания М-30.
29 сентября 1939 г.	Постановление Комитета обороны при СНК СССР о принятии М-30 на вооружение под официальным названием «122-мм дивизионная гаубица обр. 1938 г.»
1940 г.	Начало серийного производства гаубицы М-30 на заводах №92 и орудийном производстве «Уралмаша» (будущий завод №9), издание штатных таблиц стрельбы № 146. Завершение серийного производства М-30 на заводе №92 после постройки 500 орудий.
1942 г.	Пиковый объем производства за годы выпуска — 4240 орудий.
Апрель—май 1942 г.	Разработка на заводе №592 в Мытищах проекта 122-мм самоходной гаубицы СГ-122 на базе трофейной САУ Sturmgeschütz III.
Июнь 1942 г.	Изготовление на заводе №592 опытного образца СГ-122.
Лето 1942 г.	Разработка Н. В. Куриным проекта У-33 установки М-30 в САУ на базе среднего танка Т-34.
19 октября 1942 г.	Постановление Государственного Комитета обороны №2429сс о разработке заводом №592 и «Уралмашем» самоходных 122-мм гаубиц.
30 ноября 1942 г.	Постройка на «Уралмаше» опытного образца 122-мм гаубицы У-35 на базе среднего танка Т-34.
5—19 декабря 1942 г.	Испытания обоих образцов САУ на Гороховецком артиллерийском полигоне. Принятие на вооружение РККА У-35 под обозначением СУ-122, «узаконивание» уже проведённых заводом №592 по собственной инициативе работ по переделке трофейной техники в СГ-122.
Декабрь 1942 г.	Начало серийного производства СУ-122 на «Уралмаше» и «официальное» начало конверсии трофейных машин в СГ-122 на заводе №592.
Январь 1943 г.	Завершение конверсии трофейных машин в САУ СГ-122. Всего переоборудовано 26 единиц, включая опытный образец.
Август 1943 г.	Завершение серийного производства СУ-122. Всего выпущено 638 САУ.
1950 г.	Годичный перерыв в серийном производстве М-30.
1955 г.	Завершение серийного производства М-30. Всего построено 19266 орудий.

Конструкция орудия и её изменения

Сначала кратко приведем общее устройство гаубицы. Конструктивно она состояла из следующих элементов:

• ствола со свободной трубой, кожухом, накрывающим трубу примерно до середины, и навинтным казенником;
• поршневого затвора, открывавшегося вправо. Закрывание и открывание затвора производилось поворотом рукоятки. В затворе монтировались ударный механизм с линейно движущимся ударником, винтовой боевой пружиной и поворотным курком, для взведения и

спуска ударника курок оттягивался спусковым шнуром. Выбрасывание стреляной гильзы из каморы производилось при открывании затвора выбрасывателем в виде коленчатого рычага. Имелся предохранительный механизм, предотвращавший преждевременное отпирание затвора при затяжных выстрелах;

• лафета, включавшего люльку, противооткатные устройства, верхний станок, механизмы наводки, уравновешивающий механизм, нижний станок с раздвижными коробчатыми станинами, боевым ходом и подрессориванием, прицельные приспособления и щитовое прикрытие.

Люлька обойменного типа укладывалась цапфами в гнездах верхнего станка.

Противооткатные устройства включали гидравлический тормоз отката (под стволом) и гидропневматический накатник (над стволом).

Верхний станок штырём вставлялся в гнездо нижнего станка. Амортизатор штыря с пружинами обеспечивал вывешенное положение верхнего станка относительно нижнего и облегчал его вращение. С левой стороны верхнего станка монтировался винтовой поворотный механизм, с правой — секторный подъемный механизм.

Боевой ход — с двумя колёсами, колодочными тормозами, отключаемой поперечной пластинчатой рессорой. Выключение и включение подрессоривания производилось автоматически при раздвигании и сдвигании станин.

Прицельные приспособления включали прицел, независимый от орудия (с двумя стрелками) и панораму типа Герца.

Хотя официально буксируемая 122-мм гаубица обр. 1938 г. не имела модификаций, конструктивно орудия разных лет выпуска несколько различались между собой.

В техническом описании системы, приведённом в руководстве службы 1948 г., постоянно упоминаются различия в устройстве между гаубицами первых и последних выпусков, но без конкретизации по серийным номерам или времени изготовления. Эти изменения конструкции практически в любой части орудия (ствол, люлька, верхний станок, лафет) не носили кардинального характера и были обусловлены в основном переходом к более технологичным процессам валового производства. Так ряд деталей, вначале выполнявшихся цельнокованными, стали сварными. К их числу относятся кожух трубы ствола, рукоятка затвора и др. Как правило, их степень взаимозаменяемости была близка к 100%-ной. Приблизительно с 1945 г. клепаные станины заменили сварными, причем этот факт даже не находит полноценного описания в руководстве службы издания 1948 г. Наличие новой конструкции станин упоминается лишь мельком в свете иного расположения правил по сравнению с их клепаным вариантом. Во всяком случае, выставленная в нижегородском мемориале на пл. Жукова гаубица М-30 с заводским номером 15616, выпущенная не раньше 1944-го и не позже 1945 г., имеет сварные станины.

В руководстве 1944 г. для гаубиц «последнего изготовления» указывалось наличие на верхнем станке лафета катка, катящегося при повороте верхнего станка по поверхности нижнего станка — для облегчения и увеличения точности наводки.

К относительно значимым нововведениям следует отнести модификацию казённика гаубицы: у орудий последних выпусков он стал более габаритным и прочным, при этом были упразднены механизм облегчения заряжания и стопор походного положения курка. Изменили также устройство маслёнок для катков люльки и уплотнительных сальников тормоза отката и гидропневматического накатника. Здесь степень совместимости деталей была хоть и высокой, но не полной.

Приблизительно с середины 1943 г. у выпускаемых гаубиц на несколько десятков килограмм утяжеляется лафет. Это было вызвано запуском в валовое производство «младшей сестры» М-30 — 152-мм гаубицы обр. 1943 г. (Д-1). Ввиду возросшей отдачи от шестидюймовой ствольной группы (к тому же более чем вдвое массивной по сравнению с аналогичной частью калибра 122 мм), возникла необходимость в упрочнении отдельных деталей лафета. Из-за экономической нецелесообразности одновременного выпуска его «стандартного» и «усиленного» вариантов приняли унифицированную конструкцию для обеих систем.

Отдельно стоит обратить внимание на существенное изменение конструкции независимого от орудия прицела со стрелками (то есть при работе маховиком механизма вертикальной наводки оптическая ось панорамы не меняет своего положения, изменяется лишь положение орудийной стрелки). Гаубицы первых выпусков комплектовались прицелом с независимой линией прицеливания, когда при установке на нём угла прицеливания и угла места цели оптическая ось панорамы оставалась фиксированной, а изменялось лишь положение прицельной стрелки. Впоследствии орудия стали оснащать прицелами с полузависимой линией прицеливания. У этого варианта при установке угла прицеливания оптическая ось панорамы также была фиксирована, но при установке угла места цели она смещалась вместе со всем прицелом.

Визуально отличить прицелы этих двух типов можно по наличию или отсутствию барабана механизма угла места цели рядом с большим дистанционным барабаном. У прицела с независимой линией прицеливания этот механизм и, как следствие, его барабан присутствуют. У прицела с полунезависимой линией прицеливания их нет.

Усовершенствования коснулись также и оптической части панорамы: у гаубиц ранних серий наводчик видел в фокальной плоскости зрительной трубы-перископа только простое перекрестие, позже для удобства стрельбы по движущимся объектам перекрестие заменили на ряд угольников вдоль горизонта орудия. Цена деления шкал установки угла возвышения и угла доворота составляла две тысячных, такова же была допустимая погрешность при выверке прицела. Это считалось достаточным на момент принятия орудия на вооружение.

Однако боевой опыт показал, что для стрельбы по малоразмерным или подвижным целям такая ошибка наводки уже недопустима. Например, если угол между линией визирования удаленной на 500 м цели и осью канала ствола орудия составляет две тысячные, то точка центра эллипса рассеивания снарядов сместится на целый метр относительно точки прицеливания. Как результат — вероятность попадания по цели типа «танк» или «амбразура ДОТ» снизится в разы по сравнению со случаем, когда линия визирования цели и ось канала ствола строго параллельны. У послевоенных систем, например 122-мм гаубицы Д-30, панорамные прицелы были сконструированы так, что углы задавались уже с точностью до 0,5 тысячных. Для подтягивания к ним характеристик старых орудий разработали орудийный корректор «КОР», который устанавливался на правой цапфе люльки. Он выпускался с двумя разновидностями установочных кронштейнов. Одна из них предназначалась для 152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г. (МЛ-20) и 122-мм пушки обр. 1931/37 гг. (А-19), другая — для М-30 и 152-мм гаубицы обр. 1943 г. (Д-1).