Будущий танк G.1/3 — различия между версиями

Версия 22:13, 19 декабря 2008

Часть 2 — 1938-1940. Нычало: максимум 35 тонн, 75-мм в башне

Исследовательские работы в 1937 г. привели Управление пехоты к отмене программы 20-тонного танка, поскольку стало очевидно: невозможно создать танк легче 30 тонн с 75-мм пушкой (32 клб) в башне, и уж тем более — с 60-мм броней.

1 февраля 1938 г. Управление пехоты предложило Управлению производства вооружений трансформировать программу 20-тонного танка в программу танка с максимальной массой 35 тонн, под индексом G1. Предлагая такую массу, Управление хотело оставить себе поле для маневра, чтобы не попасть в ловушку дефицита весов, как это случилось годом ранее. Из списка конструкторов исчезли Сомюа и FCM (их предложения были слишком близки к B1bis и «не несли новых решений»), а также Батиньоль, который даже не представил аванпроект. [После отмены в феврале 38-го программы 20-тонного танка FCM взялся за проект 45-тонной машины, которая быстро выросла в крепостной танк сперва 60 тонн, а затем и 120 тонн. Проект же Сомюа стал основой для 75-мм самоходки, будущей SAu-40. (здесь и далее — примечания главного редактора Франсуа Вовийе)]

Оставшиеся в строю четыре конструкторских бюро (SEAM, Лоррэн, Рено и BDR) получили заказы на постройку прототипов, однако к 1 июня 1938 лишь с двумя были заключены контракты.

Первый касается танка SEAM (контракт № 71 059 D/P на сумму 1,2 млн. франков без вооружения), который, к досаде Рено, нацеливался на крупносерийное производство. Поставка прототипа Комиссии по испытаниям автомобильного оборудования в Венсенне (CEMAV) предусматривалась на 31 октября 1938. Второй контракт касался танка Лоррэн (№ 71 752 D/P на сумму 2,6 млн. франков без вооружения). Прототип запланирован на конец 1938. На момент заключения контрактов прототип SEAM уже был построен и находился на ходу с 1936, а проект Лоррэн существовал в виде деревянного макета.

В отношении данной фазы разработок, следует отметить один фактор, касавшийся финансирования ОКР, проводимых различными КБ с 1935.

Все ОКР велись за счет внутренних средств производителей, без какой-либо помощи со стороны государства. Те, с кем были заключены контракты, могли получить авансовые платежи лишь после утверждения проекта. Учитывая постоянные требования о модификациях, промышленность не надеялась получить финансирование, кроме как спустя продолжительное время. Так что не стоит удивляться, что компании вяло включились в программу 1938 года и привлекали персонал КБ к работам по остаточному принципу. Нет сомнений, что программа G1 не стояла у них в числе приоритетов. Фактически, работы были заморожены вплоть до вмешательства группы, созданной капитаном Дейга из технического отдела Управления пехоты и военинженером Лавироттом из мастерских Рюэль согласно решению министра обороны от 8 июня 1938 г. (распоряжение № 5 665 s 1/12).

Эта группа была создана для того, чтобы «осуществлять координацию с технологической точки зрения с четырьмя подрядчиками по контрактам [при том, что контракты для Рено и BDR еще не были утверждены министром] на танк G1 и давать им, на основе консенсуса, консультации и полезные указания с целью создания указанных изделий».

В данном распоряжении подчеркивался факт, что в отношении производителей «следует передать им всю ответственность за создание прототипов». Учитывая, что помимо Рено, ни одно другое вовлеченное КБ не имело опыта в области танкостроения, создание группы Дейга-Лавиротт мотивировалось тем, что «выглядит необходимым осуществление постоянного сотрудничества между конструкторами и техническими службами Министерства обороны, чтобы обеспечить быстрое начало работ с минимальными расходами рационально обоснованных и соответствующих техническим условиям средств».

Действительно, недостаток опыта у всех, кроме Рено, привел к ряду ляпов, например, у КБ Лоррэн, которое без лишних колебаний скомпоновало бак горючего под двигателем.

Дело доходило до такого балагана, как у КБ BDR, которое устроило сборку деревянного макета в удаленном месте, исходя из соображений защиты от конкурентов. В результате, когда в начале 1939 года комиссия пожелала осмотреть три существующих деревянных макета — от Лоррэн, Рено и BDR — последнее КБ не смогло вовремя доставить свое детище в место смотра. Тому была веская причина: чтобы извлечь макет из потайного места, требовалось разобрать стену заводской постройки.

Даже в КБ Рено, похоже, не торопились приступать к детальной проработке проекта G1. [согласно докладной записке группы Дейга-Лавиротта № 20 от 16 мая 1939, «проектирование идет крайне медленно, КБ Рено работает над проектом не более 40 часов в неделю». Как констатация, сообщается, что «не стоит ожидать сдачи изделия раньше, через год», то есть в лучшем случае в июне-июле 1940]

В том же распоряжении от 8 июня 1938 уточнялось: «в частности, для ускорения постройки прототипов танка G1, корпуса следует изготавливать не из броневой стали, а из любого другого материала, на усмотрение разработчика, позволяющего сократить сроки разработки». Программа G1 имела более низкий статус по части снабжения, нежели текущее производство (танки и флот), без остатка поглощавшее производимую броневую сталь.

Эдуард Даладье вместе с Управлением производства вооружений начали проявлять все большее неудовольствие в связи с проволочками по программе G1. Как мы увидим далее, через несколько месяцев он предпримет серию необходимых, но не слишком приятных мер.

В июне оценки по вводу в строй выглядели так:

Понятовский/SEAM: на испытаниях, заказ серии в начале 1939, первые поставки в середине 1940;

Лоррэн: начало сборки прототипа, испытания в середине 1939, ввод в строй в 1941;

Рено: нет оценок;

BDR и Фуга (все еще участвует): слишком тяжелые, превосходят 35 тонн.

На деле, Рено, которая собиралась «поучить жить» SEAM, потерпела неудачу и даже была обойдена Лоррэн.

Что же происходило на деле? Оставим ответ за консультативным советом по вооружениям, который рассмотрел совокупность проектов 1 июня 1938 и сделал доклад по состоянию работ.

Ситуация на 1 июня 1938

G1P (Понятовский/SEAM), 26 тонн, электрическая трансмиссия.

«Прототип, представленный в Венсенне в 1937, соответствовал программе 20-тонного танка, за исключением скорости: 14 км/ч вместо 40. Более того, концепция ходовой части неудачна: гусеницы без грунтозацепов, низкая проходимость.

В этой связи Понятовский решил установить более мощный двигатель [Испано-Сюиза, 280 л.с., 12V] и модифицировать ходовую часть. Прототип вновь готов к испытаниям.

Распоряжение 12-го отдела № 5 174-1/12 от 24 мая дает инструкции по доставке танка в Венсенн после его оснащения:

• башней в Рюэле;
• аппаратурой беспроводной голосовой связи в форте Исси.» [На деле, шасси Понятовского так никогда и не получило своего вооружения — как башни АРХ4, так и 75-мм пушки в установке, аналогичной B1ter. Был смонтирован только массогабаритный макет башни в 2,5 тонн. В ходе проработки проекта с 1936 по 1939 высота корпуса была уменьшена с 1,72 до 1,64 м, однако установка башни с 75-мм пушкой была признана невозможной без полной переработки подбашенной коробки в сторону отказа от наклона брони]

G1L (Лоррэн), 36 тонн

«Компания Лоррэн изготовила деревянный макет в натуральную величину. Она готова приступить к сборке прототипа, однако для этого следует срочно принять решение, какой башней его оснастить. Танк спроектирован под башню кругового вращения с 75-мм пушкой обр. 1897.

20-тонный аванпроект Лоррэн первоначально нес 230-сильный двигатель Испано-Сюиза. Чтобы парировать рост массы, проект G1L переделан под двигатель Панар мощностью 450 л.с. от автомотрисы. С соотношением мощности к массе в примерно 15 л.с/т, данный проект имеет наилучшие показатели энерговооруженности. Однако, модификация привела к увеличению высоты двигательного отсека, что ограничило углы склонения пушки в данном секторе. Кроме того, Лоррэн испытывает проблемы с 16-тонным корпусом, разработанным Корпе-Луве для 20-тонного танка, а не 30/35-тонного. В частности, ходовая часть, которая является прямым развитием ходовой транспортера снабжения (Лоррэн 37 TCR или DP — прим. перев.), не рассчитана на подобные нагрузки, что приводит к неудачному распределению весов с повышенным давлением на грунт». [было предложено переработать ходовую часть, чтобы расстояние между двумя роликами не превышало трех звеньев гусеницы]

G1B (Боде-Донон-Руссель), 37,5 тонн

«Продолжаются переговоры. Выявлена потребность в дополнительном информировании до выдачи контракта и переделке аванпроекта в том, что касается:

• улучшения отдельных узлов;
• уменьшения массы, которая рискует превысить 35 тонн». [электрическая или гидромеханическая трансмиссия, дизель 350 л.с. Ходовая часть в дальнейшем была использована для самоходки ARL V39]

G1F (Фуга)

В отношении данного проекта, данных по которому не найдено и по сей день, комментарии в точности такие же, как и для G1B.

G1R (Рено), 32 тонны

«Еще в апреле 1938, комиссия высказала свое мнение по поводу габаритов G1R (его ширина равна 2,94 м). G1R должен иметь массу 26 тонн, однако такой выигрыш массы ему обеспечивают определенные конструктивные особенности, например, торсионная подвеска. Боекомплект ограничивается минимальными требованиями программы. Минимальное боевое отделение на 4 человек. Однако, выигрыш в 1,2 тонны теряется при установке 75-мм пушки вместо 47-мм. В связи с этим, для G1R рекомендована масса в 30 тонн. Дейга полагает, что 10 мм на днище — слишком мало. Концепция G1R является развитием R35, за исключением двигательной установки. У танка нет предусмотренного ранее бокового люка 60*70 см. Бортовое бронирование двухслойное, с внешним листом в 50 мм и внутренним — в 10 мм. Это решение подвергалось критике».

1 июня критиковалась компоновка башни: «данный проект предполагает установку башни на центральной опоре, впервые предложенную лейтенант-полковником Балланом. Конструктор столкнулся с множеством проблем при реализации данного решения. В настоящее время постоянная комиссия по техническому устройству танков изучает совместно с фирмой Рено улучшения, которые необходимо сделать до начала производства прототипа.

Лейтенант-полковник Баллан предложил проект с башней, в которой размещено только вооружение, а весь экипаж располагается в корпусе. 75-мм пушка заряжается автоматически, прицеливание и наблюдение ведутся посредством коленчатых смотровых приборов. Данная концепция, которая позволяет уменьшить массу башни и разместить более мощное вооружение на танке, более легком, чем в других текущих предложениях, уже изучалась в первом приближении при разработке башни АРХ для танка В». [после появления требования о стабилизации вооружения Рено пришлось отказаться от своей башни в пользу FCM/F1 или ARL 3]

Для Рено это был провал (предварительный), тем более горький, если учесть, что именно эта фирма стояла у истоков программы в 1937 году. В письме, полученном автором, инженер-генерал Жак Молине (в то время — младший инженер по разработке вооружений) уточнил, что «Г-н. Рестани, отвечавший за проработку прототипа у Рено, надеялся найти решение (чтобы остаться в пределах 25 тонн) путем принятия схемы с казематной башней ограниченного вращения и авиационным двигателем, разработанным на базе моторов танка B1bis (250 л.с.) и AMC ACG1 (180 л.с.). Его проект стал основным, поскольку предлагал наименьшую возможную массу (пустого — 25 тонн).

Имелось два возражения:

• отсутствие кругового вращения башни;
• недостаточная совокупная мощность движителя.

Фактически, в КБ Рено проект ACK (G1) принял эстафету у AMC35 R (ACG1), чья разработка тоже была крайне трудоемкой и неидеальной» (данный вопрос — «ползучий» переход от ACG1 к ACK1 — станет темой статьи Франсуа Вовийе).

Однако в следующем номере мы увидим, что КБ Рено еще не сказало своего последнего слова.

Проекты башни. В том, что касается башен, консультативный совет по вооружениям отметил в рамках встречи 1 июня 1938, что помимо псевдобашни Рено, о которой было сказано выше, существовали два проекта:

• ARL 3, большой диаметр погона которой (1,88 м, данная башня была оснащена поликом) требовал более широкой и длинной подбашенной коробки и, соответственно, танка массой около 35 тонн (Лоррэн, BDR, Фуга); [У нас есть все технические данные на эту башню, но, к сожалению, ни одного изображения. Мы не стали фантазировать, исходя только из числовых данных, поэтому практически все проекты G1 в статье представлены с башней FCM/F1. В любом случае, внешне она должна была быть похожа на FCM/F1, поскольку разработчики активно сотрудничали друг с другом.]
• FCM/F1, вариант которой уже предлагался для 45-тонного танка. Она была очень просторной, с погоном немного меньшего диаметра (1,85 м), чем у башни ARL 3. Более того, данная башня была развитием таковой от танка 2С, хорошо известной и полностью удовлетворительной в эксплуатации. [Данная башня изначально разрабатывалась для проекта танка FCM F1 и являлась более широким и низким вариантом башни FCM/F4 для 45-тонного танка (которая, в свою очередь, была сварной модификацией башни танка 2С). В самой башне располагалась первоочередная боеукладка из 12 75-мм патронов, остальная часть боекомплекта размещалась в корпусе и подавалась в башню при помощи полуавтоматической кулисы, подобной примененной на послевоенных советских танках.]

G1: продолжение программы

12 июля 1938 Управление пехоты выпустило новую программную сводку на 30-тонный танк G1 с 75-мм пушкой (32 клб). Изучение «Программы, технических заданий и условий по созданию среднего танка G1» показывает, что больше ни один из пяти предложенных проектов (SEAM, Лоррэн, Фуга, BDR и Рено) не отвечал пожеланиям заказчика. Об этом можно судить по представленным в документе характеристикам будущего танка:

«- огневая мощь дивизионного орудия;

— хорошая защита от легких противотанковых пушек;

— масса, соответствующая необходимой стратегической мобильности;

— повышенная скорость перемещения».

Танк должен был иметь четырех членов экипажа (два в корпусе и два — в башне).

Вооружение должно было состоять из:

«- длинноствольной 75-мм пушки с автоматическим заряжанием, кругового вращения;

— 7,5-мм пулемета кругового вращения (в командирской башенке);

— 7,5-мм курсового пулемета».

Боекомплект должен был составлять минимум 100 75-мм патронов и 30 пулеметных магазинов.

В том, что касается массы, она была установлена на уровне 30 тонн сухой и максимум 32 тонн в походном оснащении. Подчеркивалось, что «любой проект, масса которого, должным образом оцененная, превысит 32 тонны, будет отвергнут без рассмотрения». Данное формальное ограничение исключает из игры проекты Лоррэн и BDR, оба из которых незначительно превышали 32 тонны… в сухую. Проект Фуга также стоял под угрозой, поскольку оценивался в пределах 35 тонн. Таким образом, оставались только G1P с 47-мм пушкой в башне и, разумеется, G1R.

Ходовые характеристики требовались следующие:

• максимальная скорость: 40 км/ч
• средняя скорость на дороге: 30 км/ч
• скорость на склоне: 20 км/ч
• скорость на пересеченной местности: 13 км/ч
• запас хода по дороге: минимум 200 км
• запас хода по пересеченной местности: минимум 8 часов
• преодолеваемый уклон на подготовленном грунте: 85%
• преодолеваемый уклон на естественном мокром грунте: 65%
• преодолеваемое вертикальное препятствие: минимум 0,9 м
• ширина преодолеваемого рва: 2,5 м
• глубина преодолеваемого водного препятствия: 1,2 м.

Максимальная ширина танка со снятым оборудованием не должна была превышать 2,94 м, а высоту требовалось уменьшить по максимуму. Поперечные размеры танка должны были соответствовать железнодорожным габаритам, для чего предусматривалась возможность демонтажа командирской башенки. [отличительная особенность башни ARL 3]

Что касается гусениц, «максимальное давление на грунт не должно превышать 2 кг на квадратный сантиметр. [это исключает G1 Лоррэн, давление на землю у которого значительно превышало 6 кг/кв.см] В случае применения сдвоенных гусениц (решение Рено, не вызвавшее энтузиазма), их замена на прототипе одинарной гусеницей не должна представлять проблему. Прохождение верхней ветви (гусеницы) через туннель, не доступный снаружи, запрещено». [это касается танка Рено, защита подвески которого была неподвижной, так что замена гусеницы на нем должна была быть тем еще удовольствием]

Двигатель «должен быть на бензине или соляре, жидкостного или воздушного охлаждения. Пуск двигателя может осуществляться:

• электрическим стартером;
• посредством вспомогательного или инерционного стартера;
• путем прокрутки вручную». [этот способ запуска очень нравился экипажам Пантер, особенно на русском фронте] В том, что касается топлива, предполагалось иметь, как на танке В, резервный бак, обеспечивающий минимум один час хода после исчерпания основного бака. [отметим, что в 1940 многие экипажи танков В игнорировали это приспособление, так что исчерпание основного бака в большинстве случаев вело к потере машины]

Электрическое оборудование проектировалось под напряжение 12 или 24 вольт, с генератором с регулятором оборотов и аккумулятором типа стальной блок с кадмий-никелевыми пластинами. Электрическое оборудование должно было соответствовать нормам на производство помех радиооборудованию (рация ER 51 обр. 1938, аналогичная устанавливавшейся на B1bis, в то время как на 20-тонный танк предполагалось установить кавалерийскую радиостанцию ER 29).

Бронирование в 60 мм максимум в «уязвимых местах», то есть в участках со слабым углом наклона, должно было быть не двойным, но гомогенным. В этой связи, заказчики отвергли решение, предложенное промышленностью, которая перешла от бронирования в 40 мм к 60 мм путем экранирования. Данное условие обязывало всех конструкторов полностью пересмотреть структуру бронирования их машин, то есть полностью переделать шасси.

«Броневой корпус может быть изготовлен как из литой брони, соединенной болтами или гужонами из специальной стали, так и из катаной брони с электросваркой». Программа, разрешающая болтовые соединения, тем не менее, исключает их в форме рекомендации: «в любом случае, при оценке качеств шасси предпочтение будет отдаваться отсутствию болтовых соединений».

Это опять-таки камень в огород Рено, у которого корпус собирался на болтах.

Кроме того, данное условие указывает на предпочтение заказчика катаной брони, соединенной электросваркой, отработанной в военном кораблестроении. Считалось, что данная технология обеспечивает большую стойкость к внешним воздействиям, чем литая броня.

Комфорт экипажа являлся предметом особого внимания, например в том, что касалось входных люков. Танк должен был иметь боковой люк 60*70 см, чтобы обеспечить удобную посадку экипажа, а также упростить эвакуацию раненных. Подобный люк имелся у В1 и Сомюа. [и отсутствовал у G1P и G1R] Помимо люка на переднем откосе для механика-водителя, должны были быть предусмотрены минимум два аварийных выхода: на крыше башни и в днище танка.

Также было предусмотрено сидение водителя с регулировкой по высоте и длине, а также защитный подбой брони на местах механика-водителя и командира танка.

Высота боевого отделения должна была быть между 1,05 и 1,2 м.

Танк оснащался как коллективными, так и индивидуальными средствами защиты от химического оружия.

Противопожарное оборудование в моторном отделении должно было быть представлено полуавтоматической газовой системой с использованием метилбромида, текалемита или другого подобного вещества, дополняющей стандартный переносной огнетушитель, предназначенный в первую очередь для боевого отделения.

Кроме того, программа требовала такого устройства броневой защиты, которое обеспечивало бы простую и быструю замену двигателя и узлов трансмиссии.

Однако если техусловия, касающиеся шасси и механических узлов, не представляют собой ничего удивительного, используя исключительно апробированные решения (пусть и совсем новые, типа сварки катаной брони), все обстоит совсем иначе с приборами наблюдения или вооружением.

В том, что касается обзора, танки традиционно считались слепыми. Авторы программы хотели если не ликвидировать, то хоть уменьшить этот недостаток.

Для начала, экипаж танка должен был видеть, где он едет. Это не всегда возможно, и ввиду отсутствия достаточного поля зрения, водители танков охотно подруливали влево-вправо вопреки правилам, подставляя врагу борта своей машины. [одна из главных ахиллесовых пят танка B1bis. Кроме того, такой стиль вождения приводил к повышенному расходу топлива] Очень часто, и это отмечалось еще на маневрах, водители оставляли открытым смотровой люк, чтобы обеспечить себе максимальное поле зрения. Полагалось, что в боевых условиях открытые люки будут притягивать к себе вражеские выстрелы. [это мнение было, к сожалению, подтверждено в мае-июне 1940. Известен ряд случаев, когда водители были убиты меткими вражескими выстрелами или даже прямыми попаданиями снарядов]

В связи с этим, глава XXI программы ставит на первое место средства наблюдения механика-водителя.

Он должен был располагать:

• лобовым люком, позволяющим быстро перейти от наблюдения в походном варианте или «вдали от противника» [то есть по-прежнему предполагалось наличие стабильного фронта с известным положением противника], к боевому варианту, в рамках которого наблюдение в принципе должно было обеспечиваться эпископом системы Кретьена. Данное устройство должно было располагаться так, чтобы позволить видеть поверхность грунта в 1,5 м от стоящего горизонтально танка. [данная спецификация соответствует активно муссировавшейся во второй половине 1937 теме визуального обнаружения противотанковых мин] Минимальные размеры створа открытого люка должны были составлять 20*15 см, то есть меньше квадрата рассеивания для 25-мм ПТ пушки.

Боковые смотровые приборы справа слева должны были позволить водителю видеть габариты своей машины и соседние танки. Поле зрения механика-водителя должно было составлять 200 град. Поскольку командир танка имел лучший и круговой обзор, чем водитель, между ними организовывалась голосовая связь посредством интерфона. Однако сильнее всего цвела инновациями башня, рассчитанная на двоих членов экипажа — командира, он же стрелок-наводчик, и наблюдателя (заряжающего). У командира имелась собственная башенка независимого кругового вращения, оснащенная эпископами и широкоугольным перископом. Командирская башенка оснащалась пулеметом и ножным электроспуском, обеспечивавшим выстрел орудия в момент совмещения линий прицела с основной башней. Другой инновацией являлся дальномер, размещенный в командирской башенке и позволявший давать целеуказание по движущимся объектам на дальностях до 2000 м. Эта инновация была обусловлена желанием в полной мере использовать возможности 75-мм пушки длинной 32 клб на всей практической дальности стрельбы. Испытания, проведенные в 1938 с прототипами 75-мм самоходок ARL и Сомюа, подтвердили возможность измерения дальности до цели на расстояниях до 2 км при хороших погодных условиях. Этот факт поставил под вопрос будущее самоходок, поскольку сразу же появились сомневающиеся в том, нужны ли САУ с горизонтальным сектором огня в 12 град, если G1 обеспечивает аналогичную огневую мощь по всему кругу. Будучи оснащен дальномером, G1 получал превосходство над любым другим современным ему танком, поскольку мог вести эффективный огонь на дистанциях до 2000 м, вместо 800 м у танков, оснащенных обычным монокулярным прицелом. Помимо дальномера, G1 должен был быть оснащен телескопическим прицелом с 4-кратным увеличением и полем зрения в 200 тысячных. Первоначально предусмотренная программой орудийная установка со взаимозаменяемыми стволами 47-мм/50 клб и 75-мм/32 клб исчезла. Этому были две причины:

• с одной стороны, G1 начали воспринимать, как замену САУ с круговым обстрелом;
• с другой стороны, был достигнут прогресс в разработке нового бронебойного 75-мм снаряда с баллистическим наконечником, обеспечивавшего большую бронепробиваемость, чем 47-мм/50 клб пушка. Он будет принят на вооружение, как снаряд БП обр. 1940.

Но даже предусмотрев дальномер, заказчики не стали ограничиваться в своих желаниях. Они потребовали обеспечить возможность вести эффективный огонь с ходу на скоростях до 10 км/ч на пересеченной местности.

Эта идея была воспринята у британской школы танкостроения. Французы, часто посещавшие Великобританию и следившие за ходом английских танковых разработок, были сильно заинтересованы возможностями огня с хода у скоростных крейсерских танков, пускай это и обеспечивалось мягкостью подвески типа Кристи, а не прицельным оборудованием.

Естественно, эту идею решили применить и для G1, так что от разработчиков потребовали сделать более мягкую подвеску, обеспечивающую более стабильную платформу для ведения огня.

Это требование обусловило возрождение интереса к гидравлической подвеске, например, в рамках проекта B1ter. В 1939 АМХ запустил разработку кавалерийского танка с гидравлической подвеской и ходовой по типу Кристи, аналогичной английскому А 13 (знаменитая «лягушка» АМХ-40 — прим. перевод.). Все танки, будь они полевыми или крепостными, должны были оснащаться дальномером, а некоторые предлагали, вне рамок программы, дооснастить машины и звукоусилителями по типу применявшихся в ПВО!

В результате, пехота должна была получить сверхсовременный скоростной танк, способный вести огонь с хода на пересеченной местности, причем на большей дистанции и с большей скорострельностью, чем противник (пушка оснащалась полуавтоматической системой заряжания).