Просмотр исходного текста страницы Т-60. Непротиворечивая противоречивость

Каждый тип танка из множества существующих по своему уникален. Но при всех различиях у подавляющего большинства боевых машин есть нечто общее — все они являются отражением военной и технической мысли, производственных возможностей их стран-создателей. И линейка танков той или иной страны определённого периода способна уже многое сказать о том, что же хотели от них военные специалисты конкретного государства. Но наряду с планируемой доктриной, возможностями промышленности немалое значение имеют условия, в которых создавался тот или иной образец и ход последующих событий. История знает примеры, когда эффективность и необходимость конструкции танка определялась не столько толщиной его брони и калибром его пушки, сколько наличием таких танков в нужном месте, в нужное время и в нужных обстоятельствах. А если последние очень быстро меняются, то ещё вчера необходимая машина получит оценку «бесполезная железяка». И один такой случай является предметом данной статьи.

Т-60 трудно назвать «неизвестным танком». За последнее время история его создания и применения уже неплохо освещена в книжных, журнальных и сетевых публикациях, так что подробно останавливаться на ней здесь смысла нет, желающим ознакомиться можно предложить следующий набор ссылок:

Определимся только с тем, что в этой статье под Т-60 понимаются серийные потомки «Объекта 060» с «пониженным» корпусом конструкции А. В. Богачёва и основным вооружением из 20-мм пушки ШВАК-Т/ТНШ. Это является необходимым, поскольку многие вещи (в частности письмо Н. А. Астрова И. В. Сталину, инспекцию прототипа В. А. Малышевым и планы о выпуске 10&nbsp;000 «шестидесяток») относятся к неплавающему варианту «Объект 030» малого танка Т-40 с усиленным бронированием, который также в документах обозначался как Т-60.

Советская линейка новых типов танков перед началом Великой Отечественной войны выглядела довольно логично продуманной: каждый класс боевых машин имел чётко поставленные перед ним задачи и был адекватно приспособлен для их решения. Другое дело, что ввиду угрозы войны требуемые объёмы выпуска танков были таковы, что имеющимися у заводов-изготовителей силами довести их конструкцию «до ума» в ряде случаев объективно не представлялось возможным, а потому войска получили много машин с конструктивными дефектами. Но как показала практика, ни один из них не был всё же органично врождённым; при надлежащем внимании все трудности были устранимыми. В идеале по состоянию на мирный конец 1941 года Красная Армия имела бы на вооружении:

* Малый плавающий танк Т-40, предназначенный для разведки и в качестве подходящего средства форсирования водных преград стрелковыми подразделениями без какой-либо помощи военных инженеров, должен был заменить устаревшие Т-37А и Т-38;
* Лёгкий танк Т-50 с противоснарядным бронированием, 45-мм пушкой и очень высокой подвижностью, способный к решению широкого круга боевых задач, дешёвый в производстве; предполагался на замену устаревших и БТ-7, и Т-26;
* Средний танк Т-34 с противоснарядным бронированием, вооружённый 76-мм пушкой, обладающий высокой подвижностью, способный к решению очень широкого круга боевых задач, предполагался на замену устаревших БТ-7 и Т-28;
* Тяжёлые танки КВ-1 и КВ-2 с мощным противоснарядным бронированием, вооружённые 76-мм пушкой и 152-мм гаубицей соответственно; способные успешно прорывать сильноукреплённые оборонительные линии, предполагались на замену Т-28 и Т-35.

За исключением Т-50, в реальности по состоянию на 22 июня 1941 года Красная Армия получила немало машин новых типов, перевооружение на новую материальную часть шло своим чередом. Но среди упомянутых типов боевых машин нет ни одного, который был бы «идейным предшественником» «шестидесятки». Не было и прототипов или даже проектов двухместной неплавающей машины массой около 7 тонн со скорострельной мелкокалиберной пушкой, из близких по тематике работ рассматривались только варианты усиления вооружения плавающего Т-40. Все новые машины, пусть даже совершенно новаторские по конструкции и не связанные с предыдущими образцами, были по своей сути продуктом тщательного осмысления опыта с предшественниками, новых возможностей отечественной промышленности и передовых веяний зарубежного танкостроения. Таким образом до войны места для машины с характеристиками Т-60 в системе вооружения не было.

Война перевернула всё с ног на голову. Запасы вооружений, накопленные до войны растаяли за несколько месяцев с ужасающей скоростью, получить пополнение можно было только от промышленности, которая столкнулась с эвакуациями, нехваткой квалифицированных кадров, разрушением связей со смежниками, недостачей сырья. В тоже время одной из причин успеха противника были названы его танки и бойцов РККА призывали всеми возможными средствами уничтожать их. И Т-50, и Т-34, и КВ все годились для этой задачи, устаревшие Т-28 с пушкой Л-10, Т-26 и БТ тоже могли внести посильный вклад. Казалось, зачем нужен Т-60 с его противопульной бронёй, которая в лобовой проекции с трудом могла защитить от 37-мм бронебойного снаряда и с 20-мм пушкой, для которой бортовая броня «тройки» была на грани возможностей?

И сразу же проявляется противоречие. Ведь во многих уважаемых источниках информации, говорится, что с введением бронебойного снаряда с металлокерамическим сердечником ТНШ могла пробивать на 500 м чуть-ли не 35 мм брони, да ещё и под некоторым углом к нормали! Вполне возможно, но при этом надо учитывать, что такие снаряды появились не одномоментно с пушкой ШВАК-Т/ТНШ и что пробитие брони далеко не всегда приводит к выведению из строя вражеского бронеобъекта. Заброневое действие 20-мм снарядика (как и 14,5-мм пуль ПТР) по сравнению даже с 45-мм калибром являлось откровенно слабым, а возможность ведения огня очередями, в теории дающая некий выигрыш, так и осталась теорией. Дело в том, что унаследованная от Т-40 ходовая часть при ведении огня очередями из ТНШ испытывала очень сильное раскачивание, из-за чего в цель попадали первый и в лучшем случае второй снаряды. А вследствие большой массы бронебойного снаряда с металлокерамическим сердечником отмечались и сбои в работе автоматики пушки. Так или иначе, в первой половине 1942 года в конструкцию ТНШ был введён разобщитель, чтобы исключить возможность ведения огня очередями. Башня, изначально рассчитанная под крупнокалиберный пулемёт ДШК, для 20-мм пушки оказалась тесной, что не добавляло удобств в работе командиру машины. В качестве же реальной оценки эффективности главного оружия Т-60 стоит привести короткую цитату из «[http://armor.kiev.ua/Battle/WWII/tanktank1/ Памятки танкисту]»: ''«20-мм танковые пушки бронебойным снарядом пробивают броню в уязвимых местах на дистанциях до 200 м»''.

Добавляла хлопот и ходовая часть: по сравнению с Т-40 «шестидесятка» потяжелела, а вот «лошадей» у неё поубавилось — с целью повышения надёжности и моторесурса двигатель ГАЗ-11 модели 202 был дефорсирован с 85 до 70 л.с., а иногда вместо него устанавливались иные моторы ещё меньшей мощности. Перегородка, отделяющая бензобаки от боевого отделения не была прочной, в случае взрыва паров бензина в топливных баках её часто выдавливало и экипаж танка погибал. Да и бензин «шестидесятке» требовался довольно качественный.

По свидетельству М. Н. Свирина, ругательных отзывов о Т-60 у ветеранов было достаточно, разве что Герой Советского Союза Д. И. Осатюк пытался найти у «шестидесятки» достоинства в конструкции. Да они имелись, и немаловажные: танк был лёгок в управлении, манёвренен, мог оперировать на грунтах со слабой несущей способностью (проще говоря в болотах и на песчаной почве), каждый член экипажа имел свой собственный люк. Унификация многих узлов двигателя и трансмиссии с автомобильными агрегатами упрощала снабжение и ремонт. Но в целом эти достоинства вряд ли перевешивали недостатки.

И тем не менее, Т-60 в условиях конца 1941 — начала 1942 года был нужен как воздух, и что было ещё более важно, альтернативы у него не было! Дело в том, что несмотря на всё своё умение и успехи, Вермахт тоже нёс серьёзные потери, его наступательная способность в конце 1941 года существенно снизилась по сравнению с первыми месяцами войны. С другой стороны, оборона вовсе не ограничивается сидением в окопах. Отходы, контрудары — всё это неотъемлемая часть боевых действий в обороне и совсем без танков обороняющемуся становится совсем плохо. «Шестидесятки» в отсутствие других танков были той самой подпоркой, на которую могли опереться пехотинцы во всех ипостасях оборонительных боёв и склонить шаткое равновесие сил в пользу Красной Армии. При проведении контрударов на ещё незакрепившегося противника, который не успел подтянуть средства противотанковой обороны, Т-60 обеспечивали их успех, уничтожая или подавляя вражеские пулемётные огневые точки. А против наступающей пехоты даже один вражеский пулемёт — страшный противник. Бывало и так, что немцы в наступлении, даже не имея танков, не раз пытались брать красноармейцев «на испуг», пуская в тёмное время суток БТР, БА или даже небронированные автомашины с зажжёнными фарами, чтобы создать видимость наличия танков. И также не раз добивались успеха. Что у немцев могли сделать БТР и БА, то у нас вполне могли сделать и Т-60, посему и в наступлении «шестидесятки» имели определённую ценность, хотя и на порядок меньшую по сравнению с Т-34 или, тем более, КВ. В ходе операции «Искра» именно Т-60 сумели захватить и расширить плацдарм на другом берегу, когда по льду не смогли переправиться более тяжёлые машины, а «шестидесятка» Д. И. Осатюка и вовсе сумела прорвать блокадное кольцо. Так что эта теория находит подтверждение и на практике.

Что же касается безальтернативности, то по состоянию на октябрь—ноябрь 1941 года из любых реально возможных типов танков поставить на конвейер за пару месяцев и выпускать сотнями можно было только Т-60 (достаточно вспомнить тяжёлое освоение выпуска Т-34 на заводе «Красное Сормово» и КВ на Челябинском Кировском заводе). А в Свердловске после эвакуации туда завода №37 и в Горьком на ГАЗе серийные Т-60 сошли с конвейера уже в декабре 1941-го года, в начале 1942 года к ним присоединился завод №264 в г. Сарепта под Сталинградом. Да и какого-либо иного лёгкого танка для производства, кроме Т-50, не существовало. А «пятидесятка» с её более толстой бронёй и дизельным двигателем требовала гораздо более развитой производственной базы, чем имеющаяся у завода №37, ГАЗа и Красноармейской судоверфи. Но именно это стало важным пунктом в истории «шестидесятки» и породило ещё одно противоречие.

Но перед обсуждением этого вопроса будет полезным немного вернуться назад к классификационной тематике. Т-40 всех модификаций официально числился малым танком, его прямой наследник Т-60 — уже лёгким. Но при всей очевидности его происхождения Т-60 де-факто стал родоначальником нового класса машин в РККА — «мобилизационного» или «эрзац-танка». В довоенное время в середине 1930-ых гг. этому классу машин уделялось определённое внимание, но затем другие, достаточно важные задачи потребовали концентрации на них всех имеющихся ресурсов. К вопросу о «эрзац-танке» вернулись в начале 1941 года, началась проработка проекта Т-45 на базе Т-40. За счёт отказа от плавучести планировалось вооружить танк 45-мм пушкой, а возможные проблемы с броневым прокатом решить за счёт комбинированной бронепреграды «чобхэм по-советски» — «слойкой» сталь—бетон—сталь. Предварительные проработки показали существенный потенциал такого решения. Но к моменту начала войны даже до опытного образца дело не дошло, однако быстрое появление на свет сначала «Объекта 030», а потом и «Объекта 060» свидетельствует о том, что полученный при этом опыт втуне не пропал. Но и отличия оказались тоже существенными — вместо 45-мм пушки «мобилизационный танк» получил 20-мм ТНШ, не понадобилось применение сталебетонной брони. Первое обстоятельство привело к интенсивной работе в направлении дальнейшего усиления вооружения «шестидесятки». Здесь уже была определённая альтернатива — помимо 45-мм пушки 20-К рассматривался и вариант с танковым 37-мм автоматическим орудием с баллистикой зенитной пушки 61-К. Но и то, и другое неизбежно увеличивало массу танка, а в свете дальнейшего необходимого (и ставшего в итоге реальностью) усиления его бронирования это требовало более мощного двигателя. На этом пути тоже было несколько возможностей, но в итоге победа осталась за прототипом ГАЗ-70 конструкции Н. А. Астрова со спаренной силовой установкой из двигателей ГАЗ-202. Остальные предложенные варианты не удовлетворяли главному условию того момента — получить боеспособный танк «здесь и сейчас». Тем временем опытный ГАЗ-70 эволюционировал в серийный Т-70, в апреле 1942 года новый танк был запущен в серийное производство. По прежнему будучи «эрзац-машиной» в плане замены лёгкого танка с более мощным бронированием и вооружением, «семидесятка» уже имела вполне серьёзную боевую ценность, по оценкам того времени 10 Т-70 по своей эффективности соответствовали 6 Т-34. Положительные стороны Т-60 перешли дальше к Т-70, ряд отрицательных был успешно устранён. Поэтому неудивительно мнение начальника ГБТУ РККА Я. Н. Федоренко о необходимости снятия Т-60 с производства и полной их замене на Т-70. Армия свой выбор сделала.

Но, как известно, Т-60 жил в серийном производстве аж до января 1943 года включительно, параллельно с Т-70 и даже дотянул до того момента, когда был построен и официально принят на вооружение РККА лёгкий танк Т-80, который уже трудно назвать эрзацем. И это является тем самым противоречием, которое возникло из стремления сделать из «эрзаца» «state-of-the-art»-машину, по возможности близкую к характеристикам так и не возродившегося Т-50. Верно, что два двигателя ГАЗ-202 позволяли построить два Т-60 и только один Т-70, но вряд ли два 20-мм ствола могли заменить один 45-мм при борьбе и с вражескими танками, и с противотанковыми пушками, и с полевыми укреплениями. По результам бесед с рядом ветеранов М. Н. Свирин приводит их мнение о том, что это было следствием желания директора Челябинского Кировского Завода И. М. Зальцмана занять место наркома танковой промышленности за счёт обещаний ещё увеличить выпуск танков. А реализацией этих обещаний стало продолжение выпуска Т-60, которые в условиях второй половины 1942 года имели далеко уже не столь важное значение, как зимой 1941/42 гг. И возросший выпуск Т-34 с КВ, и поставки по ленд-лизу в какой-то мере стабилизировали положение, на повестку дня всё острее вставал вопрос о качестве выпускаемой продукции. Сейчас видимо уже правды не узнать, но ещё даже до начала войны И. М. Зальцман на посту директора Ленинкрадского Кировского Завода проверяющим военинженером Каливодой характеризовался как «занимающийся  очковтирательством», когда дело касалось выполнения количественных планов выпуска продукции. Так что и отбросить эту версию тоже нельзя.

В итоге Т-60 предстаёт на первый взгляд противоречивой конструкцией — и имеющей боевую ценность, и нет, нужную армии и не нужную, возможно послужившей инструментом в довольно обычных трениях между начальством военно-промышленного комплекса и армейским руководством. Но если посмотреть чуть глубже, то эта противоречивость оказывается непротиворечивой, ибо два казалось бы взаимоисключающих друг друга утверждения применительно к одной машине относятся к весьма различным и не одномоментным внешним условиям. И при оценке той или иной конструкции они сами играют роль большую, чем все ТТХ вместе взятые. Что же касается самой «шестидесятки», то её создали и на ней воевали те люди, которые в итоге завоевали для нас Победу. Любые сравнения с другими отечественными и зарубежными машинами, оценки путей развития танкостроения и обстоятельств тех времён, где Т-60 вполне объективно оказывается в невыигрышном положении, всё же не повод плохо отзываться об этом танке. Тем более, что на субъективный взгляд автора он был абсолютно необходимым звеном в длинной цепочке лёгких боевых гусеничных машин конструкции Н. А. Астрова от Т-38 до уже послевоенных образцов, ценность которой в целом неоспорима.