В октябре 1938 года в конструкторское бюро СКБ-2 Ленинградского Кировского завода прибыла группа пятикурсников Военной Академии Моторизации и Механизации (ВАММ РККА) для выполнения дипломного проекта. В КБ в то время шла работа над новым тяжелым трехбашенным танком СМК (Сергей Миронович Киров). Поэтому в качестве диплома новоприбывшим поручили разработать эскизный проект танка с одной башней и основными параметрами СМК. Обязанности распределились следующим образом Б.П. Павлов и В.К. Синозерский занимались общей компоновкой и вооружением, Г.А. Турчанинов - ходовой частью, Л.Н. Переверзев - сервоприводами и моторной группой, С.М. Касавин и Шпунтов - планетарной трансмиссией. Общее руководство проектированием поручили инженерам СКБ-2 Л.Е. Сычеву и А.С. Ермолаеву, отдельными работами руководили инженеры Слуцман (привода управления), К.Е. Кузьмин (корпус), Н.Ф. Шашмурин (трансмиссия), С.В. Федоренко (вооружение). В ходе проектирования возникло множество трудностей. Так, например, при работе над планетарной трансмиссией выяснилось, что СКБ-2 не имеет исходных материалов для проектирования Поэтому в ноябре 1938 года Касавин и Шпунтов были командированы на Кубинский полигон, где в это врем: проходил испытания чехословацкий танк S-2А. (Командование РККА рассматривало вопрос о приобретении этой машины). С помощью командования полигона и выделенной группы рабочих Касавин и Шпунтов тайно ознакомились с материальной частью танка во время нахождения его ночью на стоянке (днем машина проходила испытания с чешским экипажем). В результате, в КБ было привезено много интересных материалов, часть из которых была использована при проектировании: конструкция зеркалок. смотровых приборов, различных уплотнений, креплений и т.д. Кроме того, была частично заимствована схема планетарной трансмиссии танка S-2А - шестиступенчатая коробка передач с реверсом.

9 декабря 1938 года на заседании Главного Военного Совета рассматривался проект танка СМК, который был утвержден для изготовления в двухбашенном варианте. Предполагалось построить для испытаний два экземпляра танка СМК. Но присутствовавшие на этом заседании начальник СКБ-2 Ж.Я. Котин и директор Кировского завода И.М. Зальцман предложили спроектировать и изготовить вместо второго экземпляра СМК однобашенный тяжелый танк. После всестороннего обсуждения Главный Военный Совет принял решение "спроектировать и изготовить однобашенный тяжелый танк, соответствующий по тактико-технической характеристике двухбашенному танку СМК".

Окончательное утверждение тактико-технических требований (ТТХ) и разрешение на постройку танка было утверждено решением Комитета Обороны при Совете Народных Комиссаров (СНК) СССР N45cc от 27 февраля 1939 года. По сравнению с СМК, на новом танке предполагалось увеличить толщину брони бортов кормы корпуса и башни за счет сокращения общей длины машины. Проектирование силовой установки предполагалось вести под два типа двигателей - бензиновый М-17Ф мощностью 660 л.с. и дизель В-2Ф мощностью 58 л.с. Коробка перемены передач также разрабатывалась в двух вариантах - планетарная и обычная. Вооружение новой боевой машины, несмотря на наличие только одной башни должно было быть как у танка СМК: 76 и 45 мм пушки, два пулемета ДТ и крупнокалиберный ДК.

К проектированию новой боевой машины, названной КВ (Клим Ворошилов), Кировский завод приступил с 1 февраля 1939 года, еще до утверждения ТТХ. Ведущим конструктором танка назначили инженера Н.Л. Духова. Начальным материалом для проектирования послужил дипломный проект слушателей ВАММ, которые после защиты диплома в марте 1939 года были направлены на работу в СКБ-2 и принимали активное участие в проектировании КВ. Работы по новому тяжелому танку шли довольно быстро - уже 7 апреля 1940 года технический проект и макет танка был одобрен комиссией под председательством помощника начальника Автобронетанкового управления (АБТУ) РККА военинженера 1 ранга Коробкова. С мая месяца была развернута работа по разработке рабочих чертежей опытного образца. Одновременно на Ижорском заводе началось испытание броневых листов и изготовление корпуса и башни для КВ. 5 нюня 1939 года АБТУ РККА поставило перед СКБ-2 задачу "установить в танк только двигатель В-2 и на двигатель М-17 не ориентироваться". Танк был собран и опробован пробегом 1 сентября 1939 года. КВ заимствовал от своего "прародителя" СМК схему бронекорпуса, подвеску, конструкцию оптических приборов, элементы трансмиссии и т.д. Правда, машина имела некоторые отклонения от утвержденных ТТХ. Так, вместо планетарной КПП, рекомендованной АБТУ РККА, была установлена обычная. Пришлось и отказаться от использования пулемета ДК, так как ввиду установки в башне двух орудий там совсем не осталось для него места. После устранения обнаруженных дефектов 5 сентября опытный образец КВ был отправлен в Москву, где 23 сентября участвовал в показе Правительству, а затем в испытаниях новых типов танков на полигоне в Кубинке, в процессе которых было выявлено 20 мелких дефектов по силовой установке и трансмиссии. 8 октября 1939 года машина вернулась в Ленинград и 10 ноября, после устранения выявленных недостатков, пошла на полигонно-заводские испытания. Однако, после начала советско-финской войны - 30 ноября 1939 года - опытный образец КВ был снят с испытаний и направлен на фронт для проверки в боевой обстановке. Экипаж КВ состоял из испытателей Кировского завода - механика-водителя К. Ковша, моториста (он же заряжающий) А.И. Эстратова, трансмиссионщика (он же радист) П.И. Васильева, офицеров 20 танковой бригады лейтенанта Качехина (командир танка), лейтенанта Полякова (наводчик орудия). Для удобства работы экипажа 45 мм орудие в башне было демонтировано и заменено пулеметом ДТ.

Танк КВ вместе двумя другими опытными тяжелыми танками - двухбашенными СМК и Т-100 составил роту тяжелых танков, включенную в состав 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады (танки Т-28). Командиром роты назначили капитана Колотушкина. Первый раз рота тяжелых танков вступила в бой 18 декабря 1939 года, поддерживая наступление советской пехоты в районе Хоттиненского укрепрайона финнов. Вот что о первом бое первого КВ вспоминал А.И. Эстратов: "Впереди пошел танк Т-28. Кругом сосновый лес, дорога пошла под гору Когда стали подходить к противотанковому рву, идущий впереди Т-28 загорелся. Экипаж выскочил через десантный люк в днище машины. Мы подошли к танку и попытались столкнуть его в ров, чтобы освободить себе дорогу. Вдруг слышим по рации вызывают нашего командира: "Лейтенант Качехин! Не делайте этого! Идите вдоль противотанкового рва!" Сделав разворот налево, мы пошли вдоль противотанкового рва, подставляя таким образом свой правый борт под огонь вражеских дотов. Снаряды стали попадать по броне. Идем боевым курсом, а снаряды бьют по борту, словно кувалдой, но пробить брони не могут. Вдруг наша пушка задрожала, завибрировала и из казенника повалил дым.

- Неужели орудие сорвало, - спрашиваю я товарищей. Посмотрели, не выходя из танка - ничего, вроде бы все цело. Едем дальше. Но тут наш танк обдало целым снопом каких-то искр. Остановились, постояли, поговорили между собой и снова поехали. А по радио слышим: "Качехин, впереди вас стоит танк с подорванной гусеницей. Подойдите к нему и возьмите на буксир". Только подошли, как из-за подбитого танка - это был Т-28 - вышел его командир и говорит, что его машина наскочила на мину. Стемнело: зимние дни на Карельском перешейке очень короткие. Я вышел из танка, прицепил буксирный трос к Т-28, после этого вернулся в свой КВ и мы стали оттаскивать поврежденную машину. Откуда-то появился танкист, стал показывать направление.

Ночь мы провели на передовой, а наутро пришел Петр Ворошилов (приемный сын К.Е. Ворошилова, представитель АБТУ РККА на Кировском заводе. - прим. автора.) и с ним два незнакомых мне командира в шубах. При свете дня стали осматривать наш танк. На корпусе было много крупных и мелких вмятин, надгусеничные полки сорваны, запасные топливные баки оторваны, а ствол пушки в семидесяти сантиметрах от дула прострелен насквозь. Вот почему она вибрировала и из казенника шел дым! В лобовом листе зияла глубокая вмятина, палец свободно входил. Буксирные тросы опалило огнем. Это от них, видимо, сноп искр брызнул".

Вскоре на передовую приехал начальник СКБ-2 Ж.Я. Котин и директор Кировского завода И.М. Зальцман. Они внимательно осмотрели побывавший в боях танк. На броне были обнаружены следы девяти попаданий бронебойных снарядов калибра 37-47 мм: в лобовой лист корпуса -1, в правый борт - 3, в ствол пушки - 1, в ступицу четвертого опорного катка правого борта - 1, в траки правой гусеницы - 3. О результатах боевого использования нового танка сразу же доложили в Москву Утром 19 декабря на фронт привезли новую пушку для замены простреленной в КВ. Орудие заменили там же, недалеко от передовой силами экипажа. Вечером того же дня 19 декабря 1939 года - в Кремле В.М. Молотов подписал "Постановление Комитета Обороны СССР N443сс", согласно которому танк КВ принимался на вооружение Красной Армии. Любопытная деталь: к этому времени опытный образец КВ прошел всего около 650 километров! Смехотворно мало для проверки надежности нового танка. Правда считалось, что часть агрегатов КВ прошла испытания на машине СМК (подвеска, ходовая часть, элементы трансмиссии и т.д.).

Опытный КВ находился на передовой до начала января 1940 года. Правда, в боях танк больше не участвовал - на фронте наступило затишье. 2 января машина была возвращена на Кировский завод для того, чтобы по ней делать установочную партию из десяти танков. По требованию Военного Совета Северо-Западного фронта первые четыре машины установочной партии должны были вооружаться 152 мм гаубицами для борьбы с финскими ДОТ и уничтожения противотанковых препятствий. Для этой работы срочно были привлечены инженеры артиллерийского КБ Кировского завода: Г.Н. Рыбин, К.Н. Ильин, В.В. Родкевич, Г.Ф. Ксюнин, Н.П. Дубинин, А.М. Константинов, А.Н. Шляков, А.А. Голубев, Я.В. Шабуров, А.Л. Заец, В.Н. Евстафьев и другие, всего около 20 человек. Руководил работами молодой инженер Н.В. Курин. Времени для разработки было дано мало - несколько дней. Поэтому конструкторы, работавшие над этим проектом были переведены на казарменное положение. Работая по 16-18 часов в сутки, не выходя из помещения артиллерийского КБ, группа Курина сумела выполнить это задание буквально за две недели. Первоначальным проектом предусматривалось установить в башне КВ 152 мм гаубицу 1909\30 г Однако предпочтение отдали более мощной гаубице М-10 обр. 1938 года. Для установки этой крупногабаритной системы и размещения ее боеприпасов в танке потребовалась разработка и изготовление башни увеличенных размеров. По выданным артиллеристами размерам башня была спроектирована в СКБ-2. (Любопытно, что башня с 152 мм гаубицей имела тот же диаметр погона, что и башня с 76 мм пушкой.) Новая большая башня с гаубицей М-10 для КВ получила обозначение МТ-1. (Применяемое в литературе обозначение танков КВ-1 и КВ-2 появилось только в начале 1941 года. До этого КВ с 152 мм гаубицей обозначались как "танки с большой башней", а КВ с 76 мм пушкой как "танки с малой башней".) Первая установка МТ-1 была смонтирована на опытном танке КВ вместо башни с 76 мм орудием. 10 февраля в заводском тире проводилось первое опробование новой установки. Не имея опыта установки на танк артсистем подобного калибра, конструкторы оснастили ствол гаубицы специальной крышкой для защиты от попадания в него пуль и осколков. При выстреле эта крышка должна была автоматически открываться, а затем снова закрываться. Однако, при испытании стрельбой крышку сорвало и в дальнейшем от нее отказались. 17 февраля 1940 года опытный КВ (получивший обозначение У-0 - "установочная партия, нулевой образец") и первый танк установочной партии У-1 (оба с установками МТ-1) убыли в Действующую Армию на Карельский перешеек. 22 февраля на фронт убыл танк У-2 с башней опытного танка У-0 с 76 мм орудием, 29 февраля ушел на фронт танк У-3 с установкой МТ-1. Танк У-4 с МТ-1 был готов 13 марта 1940 года, но на фронт не отправлялся ввиду окончания боевых действий. Все KВ, убывшие на фронт, были сведены в отдельную роту тяжелых танков (кроме КВ в составе роты был опытный тяжелый танк Т-100). Она действовала в составе 1З-й легкой (танки БТ) и 20-й тяжелой танковых бригад. Однако проверить КВ стрельбой по ДОТ в боевой обстановке не удалось: к моменту прибытия роты на фронт главная полоса обороны финнов, насыщенная ДОТ, была прорвана. Поэтому танки были опробованы стрельбой по уже захваченным ДОТ и надолбам, показав при этом хорошие результаты.

Оставшиеся шесть машин установочной партии (У-5 - У-10) были изготовлены в апреле-мае 1940 года. Все они имели башни с 76 мм пушками. К этому времени первоначальный годовой план производства КВ - 50 танков - был увеличен почти на две сотни машин. АБТУ РККА, обеспокоенное тем, что танк не проходил полигонных испытаний, а у ранее выпущенных машин обнаружено много недоработок, предложило провести полномасштабные испытания КВ. Так, две машины - У-4 и У-7 в мае проходили испытания на полигоне в подмосковной Кубинке. А 10 июня 1940 года начались заводские испытания танка У-1 в районе Ленинграда, во время которых машина прошла 2648 километров. В результате, у танков КВ были обнаружены существенные недостатки по трансмиссии, ходовой части и двигателю. Некоторые инженеры Кировского завода и представители военной приемки предлагали приостановить производство КВ и основные силы бросить на устранение недостатков машины, чтобы с 1941 года армия получала полноценный тяжелый танк. Однако, согласно решениям Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) выпуск танков КВ должен был неуклонно возрастать. В результате, количество подавило качество, а через год за это пришлось расплачиваться кровью.