АВТОР ЭТИХ ВОСПОМИНАНИЙ - ИЗВЕСТНЫЙ КОНСТРУКТОР НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ АСТРОВ, ПОЛВЕКА ПРОРАБОТАВШИЙ В ТАНКОСТРОЕНИИ, ГЕРОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ТРУДА, ДОКТОР ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК, ЗАСЛУЖЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ НАУКИ И ТЕХНИКИ РСФСР, ПОД ЕГО РУКОВОДСТВОМ СОЗДАНО 26 ГУСЕНИЧНЫХ И КОЛЕСНЫХ МАШИН, С КОТОРЫМИ СВЯЗАНЫ МНОГИЕ СТРАНИЦЫ НАШЕЙ ВОЕННОЙ ИСТОРИИ, В ТОМ ЧИСЛЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ И ЛЕГКИЕ ТАНКИ Т-38, Т-40, Т-60, Т-70.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АСТРОВА ПРЕДСТАВЛЯЕТ ОСОБЫЙ ИНТЕРЕС, ПОСКОЛЬКУ, ПО ЕГО СОБСТВЕННЫМ СЛОВАМ, ОН ВСЮ ЖИЗНЬ ТРУДИЛСЯ НА СТЫКЕ АВТОМОБИЛЕСТРОЕНИЯ И ТАНКОСТРОЕНИЯ: ДЛЯ СПРОЕКТИРОВАННЫХ ИМ БОЕВЫХ МАШИН ЧАЩЕ ВСЕГО ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ АВТОМОБИЛЬНЫЕ ДВИГАТЕЛИ, ДРУГИЕ АГРЕГАТЫ.
ТВОРЧЕСКУЮ НАТУРУ АСТРОВА ОТЛИЧАЛИ СТОЛЬ ХАРАКТЕРНЫЕ ДЛЯ ИНЖЕНЕРОВ ЕГО ПОКОЛЕНИЯ УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ (ПО ОБРАЗОВАНИЮ ОН КОНСТРУКТОР ЭЛЕКТРИЧЕСКИХ МАШИН), СОЧЕТАНИЕ ТОЧНОГО ЗНАНИЯ С ИНТУИЦИЕЙ, ОСНОВАТЕЛЬНОЙ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВКИ - С РАЗНОСТОРОННИМИ ПРАКТИЧЕСКИМИ НАВЫКАМИ. ОН ОДИНАКОВО УВЕРЕННО РАБОТАЛ ЗА ЧЕРТЕЖНОЙ ДОСКОЙ, УПРАВЛЯЛ ТАНКОМ, ВОДИЛ АВТОМОБИЛЬ.
В СУДЬБЕ АСТРОВА ОТРАЗИЛИСЬ И ПРОТИВОРЕЧИЯ ЭПОХИ: В 1930 ГОДУ ОН БЫЛ АРЕСТОВАН ПО ЛОЖНОМУ ОБВИНЕНИЮ И РАБОТУ НАД СВОИМ ПЕРВЫМ ТАНКОМ ПТ-1 НАЧАЛ В ТЮРЬМЕ, В КОНСТРУКТОРСКОМ БЮРО ПОД СТРАЖЕЙ. А В 1942 ГОДУ ЗА РАЗРАБОТКУ ТАНКА Т-70 ПОЛУЧИЛ СТАЛИНСКУЮ ПРЕМИЮ, ПОЗДНЕЕ УДОСТОЕН ЗОЛОТОЙ ЗВЕЗДЫ ГЕРОЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ТРУДА.
НА СКЛОНЕ ЛЕТ Н А. АСТРОВ ПИСАЛ ВОСПОМИНАНИЯ, В КОТОРЫХ НЕМАЛО НЕИЗВЕСТНЫХ ШИРОКОМУ ЧИТАТЕЛЮ , ФАКТОВ, РЕДКО УПОМИНАЕМЫХ ИМЕН, ТОЧНЫХ НАБЛЮДЕНИЙ И ВЫВОДОВ. НАДЕЕМСЯ, ИМ ЕЩЕ ПРЕДСТОИТ УВИДЕТЬ СВЕТ, А ПУБЛИКУЕМЫЙ ЭПИЗОД ОТНОСИТСЯ К НАЧАЛУ 30-х ГОДОВ, КОГДА 26-ЛЕТНИЙ АСТРОВ РУКОВОДИЛ РАЗРАБОТКОЙ ПЕРВОГО СОВЕТСКОГО ПЛАВАЮЩЕГО ТАНКА ПТ-1. В РАССКАЗЕ ПРИ ВСЕЙ ЕГО КРАТКОСТИ ПЕРЕДАНА АТМОСФЕРА ВРЕМЕНИ, КОТОРОЕ СЕГОДНЯ ВЫЗЫВАЕТ ОСТРЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ИНТЕРЕС.
Москва, осень 1932-го. Очень холодная, с мокрым снегом, заморозками и оттепелями. Представить себе трудно, как тогдашняя столица, названная кем-то царством булыжных мостовых, извозчиков и трамваев, не походила на сегодняшнюю. На Москве-реке ниже Стрелки и устья отводного канала еще стояла Бабьегородская плотина. Ее история очень любопытна, но не она тема этих записок. А Садовое кольцо с Калужской (теперь Октябрьской) площади спускалось не на нынешний красавец мост, а на тот Крымский, что был построен еще в 1872 году взамен деревянного. Он представлял собой металлическую решетчатую трубу прямоугольного сечения, такую большую, что в ней не только проходила двухпутная трамвайная линия, но с каждой стороны ее рядом с вагонами трамвая могло проехать по одноконной подводе.
Трамвайных вагонов было мало, ходили они редко и нерегулярно. Наружных дверей не имели, на боковых поручнях и ступенях почти всегда гроздьями висели люди. Мальчишки предпочитали ездить на задней площадке второго вагона или на "колбасе" - штоке буфера, что считалось признаком лихости и даже боевитости. Но это к слову,
По этому-то мосту-трубе с грохотом и ревом, поднимая фонтаны грязи, прошел наш танк ПТ-1 с завода "Красный пролетарий", где был изготовлен, на Хамовнический плац для показа Сталину. Его слово уже тогда решало судьбу всех новых разработок военной техники.
Перегон танка по мосту - а шел он со скоростью примерно 60 км/ч - стал зрелищем впечатляющим, хоть и длился недолго. Заслышав грохот, прохожие останавливались и таращили глаза. Времена были наивные: опытная боевая машина шла по городу среди дня, никакой дополнительной охраны, кроме двух милиционеров, запрещавших другое движение, когда танк приближался к мосту на своем недлинном пути от завода до Хамовнического плаца и обратно. Этот плац между казармами и церковью Николы в Хамовниках по одну сторону, конюшнями и так называемым шефским домом (там сейчас на Комсомольском проспекте правление Союза писателей РСФСР) - по другую. Грунтовое покрытие плаца весной и осенью превращалось в почти непроходимую грязь. Летом пыль стояла такая, что солдаты, обучавшиеся там строевой службе, подчас еле видели друг друга. Ширина плаца - метров 60-70, а длина - метров 250. Наиболее широкий в начале, у церкви, он переходил в узкую улицу, ведущую к Лужникам. Она, как и сам плац, совсем не имела столичного вида. Здесь-то в конце октября 1932-го и должны были показать Сталину разработанный в специальном конструкторском бюро (КБ "Т") танк ПТ-1.
Надо пояснить, что это был за танк и чем он привлек внимание. У него были движители трех типов - гусеничный, колесный и еще гребной винт, то есть он мог и плавать. При боевой массе в 14 тонн по наличию пушечного вооружения, бронезащищенности, динамике на любом виде хода ПТ-1 заметно превосходил малые танки (разведывательные), концепция которых была модной в 30-е годы, особенно в первой их половине.
ПТ-1 в то время не имел за рубежом аналогов и, хотя был далеко недоработанным, при усовершенствовании мог стать полезной нашей армии боевой машиной. Как уже сказано, изготовил танк ПТ-1 "Красный пролетарий", правда, не все его узлы. Завод получил элементы вооружения и оптические приборы, авиационный двигатель, а бронекорпус сделали на Ижорском заводе. "Красный пролетарий", известный сегодня как головной завод крупного станкостроительного объединения, уже тогда был мощным предприятием и, хотя до ПТ-1 танков никогда не изготовлял, справился с этой, в общем, непростой задачей. В процессе испытаний производственных дефектов практически не выявили.
В тот хмурый осенний день плац покрывали льдистые корки еще неплотно легшего снега. А поскольку сам он был не очень-то ровным, в некоторых местах стояли довольно большие лужи. Грязища была, можно сказать, полноценной - как раз для испытаний танка.
Всевозможное начальство сбилось в довольно тесную группу рядом с большой лужей, видимо, надеясь, что автомобили начальства еще более высокого, прежде всего самого Сталина, остановятся перед ней. Возможно, так и случилось бы, будь плац сухим или по летнему пыльным. Однако машина Сталина остановилась непосредственно у объекта демонстрации. Сталин вышел, а шофер очень медленно отъехал, развернулся и встал в ожидании своего пассажира. Из его машины и двух или трех сопровождавших выскочила личная охрана вождя. Вдобавок весь плац был оцеплен солдатами, стоявшими спиной к прибывшим - чтобы вооруженные люди не могли видеть, кто именно приехал. Стояли по стойке смирно, не имея права даже переступить с ноги на ногу. "Инженерию", также в окружении солдат (а нас и было-то человек восемь-десять) тесной группой поставили на предполагавшемся пути движения танка. Впрочем, по соображениям безопасности показ на ходу отменили.
Сталин - в меховой дохе чуть ниже колен, на голове глубоко нахлобученная меховая шапка с модными в те годы непомерно длинными, чуть не до пояса ушами. Цвет лица и кожи рук без перчаток был у него темно-коричневый, можно сказать, с зеленоватым оттенком. Лицо имело множество следов перенесенной когда-то оспы. Глаза - насквозь черные. Детали внешности я разглядел позже, оказавшись рядом.
Чуть хрипловатым голосом, тихо, словно опасаясь простуды, он спросил, где докладчик (точно я вопроса не слышал, поскольку стоял далеко). Начальство побоялось, что Сталин задаст вопросы, на которые ни один высокопоставленный военный не сможет ответить, и кто-то из группы, несомненно, знавший мою роль в создании ПТ-1, громко выкрикнул: "Астрова сюда, для доклада!"
Душа моя дошла почти до пяток, да и промерз я основательно - состояние не из приятных. Все же бодрой рысью припустил к "хозяину" страны. Следуя в полушаге сзади, я по возможности четко и, главное, громко (нас всех предупредили, что слух у него плохой) стал докладывать, а вернее, просто рассказывать об особенностях нового танка. Несмотря на грязь под ногами, Сталин обошел машину, внимательно слушая меня. Потом задал несколько вопросов, которые показывали, что он неплохо знает танки, и заметил, что в ПТ-1 многое необычно. В частности, поинтересовался размерами и объемом башни. Отвечая, я сказал, что 45-миллиметровая пушка для такой машины слаба, ее следует заменить более мощной. Вновь последовали вопросы: "какого калибра, когда сделаете?" Ответил: "Товарищ Сталин, установим, как только будет нужная пушка, сами мы пушек делать не умеем". (Ждать ее пришлось, увы, несколько лет.) Спросил, что за двигатель у танка, и, услышав, что авиационный, бензиновый, пробормотал с тенью неудовольствия: "А ведь обещали машину на дизеле". Осмотр занял всего пять-восемь минут. Слегка кивнув, то ли охраннику, неотступно его сопровождавшему, то ли мне, Сталин тихо, как бы про себя, буркнул: "Продолжайте!" и, не сделав никакого знака, даже не кивнув никому из начальников, уехал. Нас, "инженерию", он тоже не удостоил ни прощальным кивком, ни жестом.
Однако, учитывая опыт предыдущих показов, начальство, не посмевшее и на полшага приблизиться к танку во время его осмотра, поздравило меня с успехом. Конечно, я понимал, что это заслуга не только моя - ведь над танком работала группа талантливых, хорошо знавших конструкторское дело инженеров, хотя и не "танкистов". К сожалению, в силу не зависивших от нас обстоятельств дальнейшую работу над ПТ-1 прекратили, и до серии он не дошел.
Завершая этот эпизод, вернусь к впечатлению, которое произвел на меня Сталин. Очень темно-карие глаза его казались просто черными, к тому же дело происходило перед закатом, а никаких фонарей на плацу не зажигали. Черный цвет зрачков сливался с темно-карими зеницами и смуглыми белками. Непросто было понять, на кого он смотрит, но это ничто по сравнению с прямо-таки гипнотической силой взгляда. Любой человек, на которого Сталин направлял свой взгляд, тут же поворачивался к нему лицом, настораживался, испытывая чувство беспричинной тревоги. Впрочем, далеко не для всех она оказывалась беспричинной.
Увиденное странным образом как бы отпечатывалось в мозгу Сталина - это было больше, чем великолепная зрительная память. Достаточно оказалось той встречи на плацу, чтобы при последующих он всегда узнавал меня и иногда называл даже по фамилии. Особенно поразило это при второй встрече, отстоявшей от показа танка примерно на три года. Когда Сталин оклинул меня по фамилии, я настолько опешил, что не сразу ответил на его вопрос. Но это уже другая история.